Денис с готовностью вскочил. Револьвер я сунула в сумку, недопуская всерьез мысли, что могу им воспользоваться.

На площадке никого не было, Денис припустился к техэтажу, ая, аккуратно захлопнув дверь, бросилась следом. Ничего похожего на засаду ненаблюдалось, мы смогли немного расслабиться. Отодвинув ящик, я извлекла пленкуиз тайника и поглубже засунула в карман. Денис вытянул шею, выгляделзаинтригованным.

— Чего это? — спросил он шепотом.

— Объясню по дороге, — пообещала я, после чего мыпокинули дом тем же способом, что и вошли. Перебрались к последнему подъезду,спустились на лифте и быстро юркнули за угол, как только оказались на улице.

— Чего ты там прятала? — сразу же спросил Денис, ия рассказала ему про пленку.

— А ты ее видела? Что там?

— Ничего особенного, какие-то люди вроде бы что-тоотмечают.

— За что ж тогда убивать? — растерялся Денис.

— Вот и я гадаю: за что? Здесь неподалеку магазинчик,где печатают фотографии. Может, и удастся разглядеть что-нибудь любопытное.

В магазине была очередь из двух человек, я встала третьей, аДенис устроился у окна, наблюдая за переулком с видом заправского сыщика.Кажется, первый страх у него прошел, и он понемногу стал получать удовольствиеот игры в разбойники. Мальчишка есть мальчишка.

— Срочно отпечатать можно? — спросила я молодогочеловека, когда подошла моя очередь.

— Двойная цена.

— Когда подойти?

— Пару часов, может быть, чуть больше. Я расплатиласьи, кивнув Денису, направилась к выходу.

— Куда теперь? — спросил он.

— В гараж, за машиной. Нечего обувь портить, и сночевкой проще, на худой конец, можно и спать в ней.

— Жалко, что у тебя не «Мерседес», — вздохнулДенис.

— Ну, все-таки и не «Запорожец», — пожала яплечами. — А про «Мерседес» лучше молчи, у меня на них со вчерашнего дняаллергия. Возьмем машину, прихватим пленку и поедем к твоей мамане. Она,наверное, с ума сходит…

— Все-таки ты бестолковая: говорил уже раз сто, в запоемамка, а в запое она саму себя не помнит, А начни она меня искать, пацаны бпридумали, чего ей сказать, чтоб зря не дергалась. И в ментовку мамка уж точнозаявлять не стала бы, не любит она ментов.

— Это глупо, — покачала я головой. — Любит нелюбит, припрет и побежишь как миленькая…

— Ладно, не зуди, давай сходим. Только боюсь я, вдругэти там и нас поджидают.

— Конечно, надо быть осторожными, хотя в моей квартиремы побывали, и ничего…

Мы свернули к гаражам, чувствовала я себя вполне уверенно:гараж этот моим не был. Я арендовала его месяц назад, вычитав объявление вгазете. Никто из моих знакомых не знал, где он находится, не потому, что яделала из этого тайну, а просто разговор не заходил. Теперь я была очень радаэтому: вряд ли кто-то подстерегал нас здесь.

«Если бы я догадалась взять ключи в то утро, когда меняпытались увезти подозрительные милиционеры, — подумала я. — Непришлось бы жить на помойке: гараж предпочтительнее. Впрочем, нет: выглядели бымы здесь довольно странно, и кто-нибудь непременно обратил бы внимание. Да икостер в гараже не разведешь…»

Я распахнула ворота и на всякий случай оглядела машину,никаких изменений в ней обнаружить не удалось.

— Садись, — сказала я Денису. — Назад, —покачала головой, заметив, что он открывает переднюю дверь. — В глаза мыбросаться не должны, лучше всего держись за моей спиной.

Мальчишка обиженно нахмурился, но сел сзади. Мы выехали изкооператива. Не скажу, что я чувствовала себя особенно уверенно, конечно,машина облегчает жизнь, но, с другой стороны, через забор на ней не махнешь и вподъезд не юркнешь. Те, кому надо, номер, цвет и марку уже, конечно, знают, иесли мы умудрились попасть на глаза усердным ребятам, прогуливаясь по тихойулице, то отыскать машину и вовсе несложно, особенно милиции: достаточносообщить номер всем гаишникам, дежурящим в городе.

— В крайнем случае машину бросим и будем уходить на своихдвоих, — с тоской решила я. Лишаться единственной ценной вещи очень нехотелось.

Фотографии пришлось ждать довольно долго. Мы юркнули вкакой-то тихий дворик и, пристроившись в тенечке, болтали.

— А ты замужем? — вдруг спросил Денис.

— Нет, — пожала я плечами.

— И не была?

— Не была.

— А почему? Ты красивая.

— Спасибо… — улыбнулась я. Забавно, но услышать это отнего было приятно. — А на вопрос «почему» ответить трудно. Большогоколичества желающих на мне жениться не наблюдалось, а человек, который мне нравился,уже был женат…

— И что? Не мог развестись?

— Наверное, не мог.

— А ты?

— Я решила, что все это… нечестно, что ли, и мырасстались.

— И правильно, — заявил Денис уверенно. — Тыбаба крутая и не могла позволить какому-то хмырю водить тебя за нос. Женатикиэти всегда так: промурыжат девку лет до тридцати, и поминай как звали. А втридцать лет особо замуж не разбегаешься.

— Господи, что ты городишь? — удивилась я. —Ну, скажи на милость, откуда ты можешь знать такие вещи?

— От верблюда. Вижу, что вокруг делается, и вообще: яне маленький.

— Ладно, ты большой, — махнула я рукой иотвернулась к окну.

— А ты его очень любила? — через минуту спросилДенис.

— Кого?

— Ну, хмыря этого…

— Какого хмыря? А… не знаю. Тогда казалось очень, апотом прошло время и… я о нем даже не вспоминала. Странно, да?

— Ничего не странно. У тебя характер, отшила и забыла.Так и надо, и нечего всякие церемонии разводить.