в полицию? Но уж больно не хочется с ними связываться… Буду всегда после звонка Лиз выключать на ночь телефон…

Она выходит из ванной, элегантно обернутая в махровое полотенце. Потом полотенце само сползает с бедер. И через секунду сережки, фосфоресцирующие трусики, когтистый лифчик, блузка, юбка, жакет – одно за одним – послушно скользят по воздуху, сами собой возвращаются на свои первоначальные места у нее на теле. Я по-прежнему в кровати. Натянув до подбородка влажную простыню, внимательно слежу. Обряд ее одевания стал теперь неотъемлемой частью наших встреч… Хотел ли бы я, чтобы это происходило каждое утро?

Все сразу делается совсем будничным, за окном начинается унылый моросящий дождь. Сквозь асфальтовую корку земли, омытую небесной влагой, быстро прорастают черные грибы зонтов.

Моя женщина-счастье – уже в своем темном деловом костюме и белой блузке, но все равно голая, что бы она на себя ни надела, – останавливается у высокого зеркала, в котором легкая рябь от отразившейся лампочки. Электрический свет стекает на пол, полощется маленькой лужицей под ногами.

Я на время перестаю для нее существовать. Она придирчиво изучает каждую черточку у себя в лице. Будто пересчитывает оставшиеся деньги. Подправляет расплывшуюся от любви косметику. Несколько раз моргает самой себе. Сменяет левый профиль на правый, потом снова на левый. Проводит по груди, по бедрам. Повторяет ладонями их изгибы. Удлиняет линию глаз, добавляет немного блеска губам. Озабоченно морщит лоб. Не разжимая губ, бормочет стоящей против нее. Два одинаковых подкрашенных рта в двух сантиметрах друг от друга недовольно скривились. Зрачки расширяются, так что от радужки остается тонкое кольцо. Должно быть, от того, что она видит, лучше ей не становится. С этим напоминающим поставленную на попа стиральную доску зеркалом у нее уже свои счеты. С первого дня не поладили.

Продолжая доштриховывать что-то в лице, сдувает упрямую каштановую прядь. Словно разозлившись, что не полностью владеет своей красотой, смазывает ладонью откорректированный образ и высовывает язык. Но зеркало шуток не понимает и остается невозмутимым.

– О чем ты думаешь, Ответчик?

– Пытаюсь запомнить, вытащить из зеркала твое отражение. Фотографировать себя ведь ты не даешь. А мне тебя не хватает. Запрячу где-нибудь здесь, в комнате, и буду рассматривать по ночам… Наверное, меня очень легко соблазнить. – Хочется отвлечь ее от мыслей о моем прошлом, о Истице, о Ричарде. Слишком много против нас… – Плоть слаба. Особенно крайняя.

– Только не твоя, – быстро включается она в игру. Взгляд наносит точный удар ниже пояса, и тело мое привычно отзывается.

– Тебе виднее.

– Я тебя сейчас изобью! – Маленький твердый кулачок упирается мне в грудь. – Маниак сексуальный! – двоегласие иа она медленно, со вкусом погладила губами. Оглянулась на рябое зеркало, которое, как видно, не дает ей покоя. – А казался таким деликатным, таким в себе неуверенным! В первый раз, когда шли ко мне, даже подумала, что ты побаиваешься и у нас ничего не получится…

– Раньше я женщин никогда не боялся. Всегда можно было прекратить.

– А теперь?

– А теперь я пытаюсь вспомнить, сколько раз мы были вместе.

– Что ж ты такой тупой? Ведь не все можно сосчитать. Для счета разделить надо на части. А у нас непрерывное… даже когда не видим друг друга… Вот ты, вот я, и дальше чем до двух вообще считать не нужно… Не вставай… – Целует Ответчика, потом ласково проводит пальцем ему по щеке. Странно чувствовать кожей ткань ее блузки. Волна мандариновых запахов с головой накрывает меня. – Лежи и думай о нас… Я позвоню вечером, Риччи. – Словно ладонью со всего размаха врезала по щеке! – Упс! Извини, дорогой! Я оговорилась. – Совсем по-девчоночьи закрывает ладонью рот. – Не обращай внимания. Прости меня. – Наверное, уже думает, что сказать своему Риччи!

В будильнике на тумбочке рядом с кроватью тикает тишина. Я пробую осторожно пощекотать взглядом удаляющийся затылок. Но она не оборачивается, хотя, разумеется, знает, что сейчас смотрю на нее. Жалобно скрипнули петли, дверь захлопнулась, и ее не стало. Вынырнула стремительно на пару часов и тут же вернулась в иную свою жизнь. Ту, о которой я ничего не знаю.

И комната моя пуста. Пуста, как никогда раньше.

Сны, увиденные в ту ночь, были похожи на короткие цветные фильмы. Странным образом их лирический герой хоть и выглядел как я, но сильно от меня отличался. Скорее, напоминал брата… и это злило… Мы путешествовали с Лиз на машине по Лазурному Берегу и непрерывно ссорились. Каждый пытался подчинить другого. Примирение – но очень бурное примирение! – происходило только в постели… Так что проснулся к утру совершенно измученный и опустошенный.

14. Тень мужа Ричарда

(Бостон, 20 октября 1991 года)

Через час после того, как она ушла.

– Ответчик, мы должны быть осторожнее! – Я против воли чувствую огромное облегчение. И не могу что-либо с собой поделать. И злиюсь, изливаюсь злостью, на себя за это… Самому себе я тоже привираю? Чтобы не рисковать, не принимать решения? – Ты ведь не от мира сего. Живешь в своем виртуальном пространстве, среди ноликов и единичек. Про американское судопроизводство никакого представления не имеешь. Но я-то – дура! Старая дура, потерявшая голову от любви!

– Успокойся, за те несколько минут, что расстались, ничего не произошло! И я уже не могу слышать про твой возраст! Запомни раз навсегда, он для меня совсем неважен.

– Да, но важен для меня…

Странно, что она так настойчиво об этом говорит. Лишь для того, чтобы я ее разубеждал?

– Ну и разбирайся с ним сама!.. Давай завтра снова встретимся, а? Предлагаю на том же месте и в то же время… Мне в прошлый раз понравилось… понимаю, тебе сейчас трудно. Надо что-то решать…

– Надо? Да, конечно…

– Так ты уже не хочешь, чтобы произнес одно слово?

– Нет, что ты! Я хочу! Я очень этого хочу! Просто если Ричард узнает, обязательно устроит так, что ему передадут твое дело. Тогда оно будет длиться годы! И все эти годы тебе придется платить адвокату. Он обескровит тебя полностью! – В светлом голосе ее такая тревога, что у меня невольно становится тепло на душе. – Будет раскапывать твое прошлое. Находить все новые и новые обвинения. Заставит твою несчастную Истицу написать новую жалобу. А потом еще одну. Я знаю, это вполне в его духе. Сделает так, что вся твоя компания будет только о тебе и говорить, и ты не сможешь там работать. Свяжется с ее родственниками…

– Ч-черт! Мне в голову не приходило!

– Он ужасно мстительный. Ненавидеть