Ардженти посмотрел в дальний конец сцены.

– И у вас остается тридцать две или тридцать четыре секунды, чтобы переодеться…

– Да. Переодевшись, я поднимаюсь на механической платформе – вон там, – не заметной в клубе дыма.

В разговор снова смешался Беллини:

– Но дыма не очень много, чтобы не заволокло центр сцены. Там всегда чисто, чтобы зрители ясно видели, что Эсмеральда не просто бежит через сцену.

– И все эти тайны вы раскрыли нам! – удивился Ардженти. – Кстати, вы с кем-нибудь еще делились этим?

Учитывая озабоченность Ральфа Беллини секретностью, его ответ был предсказуем:

– Конечно же, нет!

Но вот Эсмеральда показалась смущенной.

– Был… Был один джентльмен некоторое время тому назад, – неуверенно произнесла она через секунду. – Однажды после спектакля он пришел за кулисы с расспросами. Поначалу я не придала этому значения, пока через неделю не увидела его фотографию в газете. Это был тот, кого вы поймали как Потрошителя. – Девушка прикусила нижнюю губку. – Я пошла прямо в местную полицию и рассказала им об этом.

Ардженти и Джеймсон переглянулись. Последнее письмо еще не появилось в газетах, так что артистка не могла связать его с Потрошителем. А учитывая большое количество фальшивых слухов, которые ходили в то время об этом преступнике, возможно, неудивительно, что информация не дошла до Джозефа на Малберри-стрит, особенно если девушке не было причинено никакого вреда.

– Простите, нам об этом ничего не сказали, – произнес Ардженти.

– О, понимаю… – Эсмеральда мгновенно смутилась. – Знаю, это было давно, но я подумала, что теперь вы пришли именно поэтому.

По движению тела Монэхэна Тирни понял, что что-то не так. Дэнни Бреннан стоял в нескольких шагах позади него, еще больше расстроенный и растерянный, стараясь держаться в тени.

– Ну, расскажите мне самое худшее, – произнес главарь банды. – Или, может быть, все хорошо?

Он едва мог оторвать взгляд от небольшого песчаного ринга в пяти ярдах впереди, где две собаки яростно трепали друг друга. По четвергам Майкл обычно проводил вечера на собачьих боях. Ждать новостей об операции с Лонеганом надо было до следующего дня, либо пришлось бы пропустить бой, а этого ему делать не хотелось.

Его собаку породы канарский бульмастиф звали Йелла. Кличка эта возникла от слияния слов canary yellow, «желтая канарейка», а также от воющих звуков, издаваемых соперниками этого пса, когда тот впивался им в горло. Сегодня пес бился на ринге и провел без проигрыша больше тридцати раундов, поэтому Тирни распорядился, чтобы Монэхэн приехал под конец сражения Йеллы. Но в тот вечер мероприятие на арене передвижного склада затянулось из-за более долгого боя двух собак, поэтому бой Йеллы прошел лишь наполовину.

Казалось, что Лайама смутило рычание, вой и визг, особенно с учетом того, что ему предстояло сказать. Майкла же представление и факелы, освещавшие арену, наоборот, только радовали. Глаза его засверкали с особым интересом, когда он заметил неуверенность Монэхэна. Казалось, что с каждым движением Йелла приближается к победе. Тирни тряс ошейником пса, увешанным серебряными медалями за предыдущие победоносные бои.

– Мы пристрелили ребенка, – просто сказал Лайам, стараясь не смотреть, как Йелла жует ухо другого бульмастифа, словно в наказание.

– Мы? – удивился Майкл, не отрывая взгляда от собачьего боя, но со злобной хитринкой в глазах. – Кажется, ты говорил, что не любишь обижать женщин и детей.

Монэхэн стал неловко топтаться на месте, стараясь не отвечать на издевку. Когда он впервые пришел к Тирни, то заявил, что готов на все, кроме убийства женщин и детей: «Они вне игры». Майкл никогда не требовал объяснить причину этого, но слышал от других, что, возможно, это шло от отца Лайама, который избивал его мать и его самого, когда тот был ребенком. Вопрос встал снова, когда Тирни сообщил, что надо бы что-то сделать с Элли Каллен. «Вы знаете, как я к этому отношусь. Буду следить за ней, не больше. Если хотите с ней что-то сделать, поищите кого-то другого», – заявил тогда Монэхэн.

Теперь, он так же просто сказал:

– Это был Дэнни.

Тирни заметил также, что Лайаму было неловко доносить на других.

Говоря это, Монэхэн поднял глаза, и впервые после его прихода главарь банды оторвал взгляд от дерущихся собак и пристально посмотрел на него, а потом взглянул на стоящего позади него Дэнни Бреннана. Тот крепко сжал в руках свой изумрудно-зеленый котелок, нервно теребя его край. Тирни не понял, зачем он снял шляпу. Возможно, подумал, что на собачьих боях надо вести себя, как на службе в церкви. Хорошая месть.

– Значит, Дэнни застрелил ребенка? А ты просто стоял рядом и позволил этому случиться. Ты именно это хотел сказать? – уточнил Майкл.

Монэхэн холодно уставился на Тирни, когда тот выстроил цепочку событий. Спустя мгновение главарь с усталым лицом отвернулся к дерущимся собакам.

Противник Йеллы ослаб, и тот загрыз его, вцепившись зубами ему в горло. Шерсть в этом месте уже стала липкой от крови, и проигравший пес заскулил, пытаясь вырваться. Но Йелла крепко стиснул зубы, прокусив ему сонную артерию. Поток крови фонтаном вырвался наружу, заливая песок.

– А этот сосунок Лонегана умер? – спросил Майкл.

– Мы не знаем. Не было времени выяснять, – ответил Лайам. – Когда мы уходили, он был еще жив, и люди Лонегана позаботились о нем.

Тирни медленно кивнул, глядя, как растянулся на боку противник его собаки, содрогаясь в предсмертных конвульсиях. Непобедимый Йелла продолжал сжимать зубами его горло.

– Полагаю, большое преимущество – всегда иметь при себе дамский пистолетик. – Майкл взглянул на Бреннана, который хотел было улыбнуться шутке, но передумал. Он стоял с виноватым видом, опустив глаза. – При таком малом калибре парнишка может и выжить. Сообщите мне, как у него дела.

Монэхэн кивнул, и, стоя позади него, Дэнни тоже рискнул кивнуть. Лайам знал, что Тирни интересовало не состояние здоровья мальчика, а то, как это отразится на нем лично. Его предупреждение получилось неуклюжим, и улица могла воспринять это, как его готовность убивать детей ради угрозы другим. Это попахивало отчаяньем и слабостью, а не силой.

– Хватит, – произнес Монэхэн, когда Йелла отпустил противника.

– О, еще вот что… – добавил Майкл. – Мы не можем надеяться, что на суде Брогана нам повезет с Мартином. Не хочу новых промахов, как было раньше, или вроде этого фиаско с мальчуганом Лонегана.

Лайам кивнул. Он организовал покушение на жизнь Мартина в тюрьме Томбс, но тот выжил. Все было подстроено как драка, чтобы Мартин не заподозрил никакой связи с ними. Но Ардженти и полиция решили не рисковать, поэтому Мартина вскоре перевели на остров Блэкуэлл.

Сильно увлекшись победой Йеллы, приветствиями и демонстрацией ошейника победителя, Тирни не обратил внимания, как вышли Монэхэн и Бреннан.