Не решаясь взять Москву, самозванец вел агрессивную политику, стремился подчинить себе всю страну. И это ему удавалось, ибо он, не имея денег заплатить наемникам, дал им возможность обогащаться за счет русских городов, в которые они начали вторгаться, захватывать власть, грабить храмы и собирать с каждого человека «поносные» (с каждого носа) деньги. С осени 1608 г. польские отряды гетманов Яна Сапеги и Александра Лисовского осадили Троице-Сергиев монастырь, прельщенные слухами о несметных богатствах русской святыни. Другие польско-казацкие отряды разошлись по стране, подчинив себе все крупнейшие центры северо-запада. Царю Василию остались верны только Смоленск, Великий Новгород, Рязань, Казань, Устюг и Нижний Новгород. 1 сентября 1608 г. Лжедмитрий II «восстановил» и семью: в Тушино привезли Марину Мнишек, перехваченную тушинцами при возвращении в Польшу из Ярославля. За очень большие деньги (300 тыс. рублей), преодолев муки совести и стыд, Марина публично «признала» в новом самозванце своего якобы чудесно спасшегося супруга Дмитрия Ивановича.

В этой обстановке Шуйский решил обратиться за помощью к смертельному врагу короля Сигизмунда шведскому королю Карлу IX. Для этого он послал в Новгород Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, где тот заключил соглашение со шведами о предоставлении королем 5-тысячного вспомогательного отряда за 140 тыс. рублей. Но денег в казне было мало, и 28 февраля 1609 г. Скопин-Шуйский подписал договор со шведами, по которому русская сторона уступала им еще крепость Корелу с уездом и окончательно отказывалась от Ливонии. В апреле шведский корпус во главе с Якобом Делагарди вступил в Новгород. Вскоре союзники сумели освободить от поляков Тверь, вынудили гетмана Сапегу обратиться в бегство под Александровской слободой, сняли осаду Троице-Сергиева монастыря. К этому времени Лжедмитрий II бежал в Калугу. Эти победы сделали Скопина-Шуйского народным любимцем, а следовательно – нежелательным конкурентом царя-неудачника Василия. Когда от царя полководцу пришло льстивое приглашение приехать в Москву, то находившаяся в лагере мать Скопина-Шуйского умоляла его не ехать к царю Василию, это же говорил ему и Делагарди. Но полководец не мог ослушаться царского указа и 12 марта 1610 г. торжественно въехал в Москву. Народ вставал перед ним на колени, что неприятно поразило царя Василия. А потом Скопина пригласили быть крестным отцом сына князя И. М. Воротынского. Крестной же матерью стала жена царского брата, Дмитрия Шуйского, – дочь Малюты Скуратова. Она на правах кумы и поднесла Скопину-Шуйскому чашу с вином. Выпив ее, Скопин сразу же почувствовал себя плохо, у него прошла кровь носом и горлом. Врачи, присланные Делагарди, не смогли спасти молодого сильного человека. 24 апреля 1610 г. он умер. Делагарди плакал у гроба своего друга.

В борьбе с Тушинским вором режим царя Василия изнемогал. Для него было крайне важно, чтобы коронная армия Польши не вторглась в Россию – с поляками-добровольцами, воевавшими в войске самозванца, как-то справлялись. Однако в сентябре 1608 г. пришло трагическое для Шуйского известие: поляки объявили России войну, во главе с королем вторглись в русские пределы и осадили Смоленск. Сейм согласился с доводами Сигизмунда II и решил воспользоваться смутой в России, чтобы захватить Смоленск и другие утерянные в ходе русско-польских войн восточные территории. В среде польской шляхты вынашивались также планы полного подчинения России и превращения ее в своего рода колонию. Из-под стен Смоленска Сигизмунд II приказал полякам-тушинцам прибыть к нему на службу. Лишенный польской помощи Лжедмитрий II вместе с Мариной Мнишек в конце 1609 г. бежал из «воровской столицы», Тушина, в Калугу, но для тушинских бояр во главе с патриархом Филаретом путь назад, в Москву, был отрезан. Поэтому они, думая о собственном спасении, попросили (устами Филарета) польского короля отпустить на московский трон его сына Владислава, обусловив его вступление согласием «всей земли» и переходом королевича в православие. Посольство из Тушина явилось под Смоленск в лагерь короля на переговоры, которые завершились 4 февраля 1610 г. предварительным соглашением о возведении на московский трон королевича Владислава. С тех пор у поляков появились неограниченные возможности для вмешательства в русские дела, появилась реальная перспектива подчинения России Речью Посполитой.

Король Генрих, вступивший на престол в 1589 г., был выдающимся государственным деятелем, который в своей жизни исходил из прагматических и даже циничных соображений, далеких от всякого фанатизма. Неистовая борьба католиков с протестантами не утихала во Франции на протяжении десятилетий. Каждая из сторон добивалась, чтобы Генрих, король Наварры, наследник французского престола, занял место в их рядах. Но Генрих трижды менял веру, дважды был отлучен папой от церкви и проклят как еретик, но потом прощен. Именно он стал автором знаменитого высказывания «Париж стоит мессы» по случаю очередного своего перехода в католичество: в 1589 г. короля Генриха III убил католический монах, и Генрих Наваррский, вождь гугенотов, был признан наследником, но смог въехать в Париж как король, только став католиком, что он и сделал в 1593 г. Он стремился добиться мира в стране, раздираемой религиозными войнами, и был автором Нантского эдикта 1598 г., остановившего многолетнее кровопролитие. Это, естественно, не нравилось фанатикам из обоих лагерей, и один из них, католик Франсуа Равальяк, вскочил на подножку открытой кареты, в которой ехал по Парижу король, и тремя ударами кинжала убил его. Преемником Генриха стал его старший сын, восьмилетний Людовик XIII.

После смерти Скопина дела Шуйского не поправились. Власть не доставляла ему радости. К лету 1610 г. его положение стало угрожающим. 27 июня в сражении под Можайском (у села Клушино) гетман Жолкевский разбил двигавшуюся на помощь гарнизону Смоленска русскую армию во главе с Дмитрием Шуйским. Делагарди не смог помочь русским – часть его солдат, которым московские власти месяцами не платили жалование, перешла к полякам. Южные города начали присягать царю Владиславу. К тому же Лжедмитрий II из Калуги вновь подошел к Москве. Его «воровскую столицу» в Тушине уже сожгли в марте 1610 г., но сил у самозванца еще оставалось немало. Именно тогда против Василия Шуйского возник заговор во главе с дворянами братьями Прокопием и Захаром Ляпуновыми. За ними стояли недовольные политикой Шуйского дворяне и горожане. Они говорили, что у Шуйского нет «ни счастья, ни удачи в правлении», что войско его все время терпит поражения. 17 июля 1610 г. заговорщики вломились во дворец, «свели» царя с трона и насильно постригли в монахи. Против этого протестовал только патриарх Гермоген, видевший в насилии и надругательстве над законным, признанным царем начало великого несчастья России. Согласно легенде, накануне свержения Шуйского в Архангельском соборе Кремля – царской усыпальнице – слышались вздохи и плач, как будто русские монархи скорбели в своих гробах о надвигающейся страшной эпохе братоубийства и безвластия, получившей название Великой смуты.