— Маскировка. — В конце концов, я почти не врала.

— Как ты могла усадить на это ребенка? Она же может что-нибудь сломать! И себе, и этому разноцветному мопеду.

— Ну ладно. Она уже не маленькая.

— Это меня и беспокоит. — Мамочка с осуждением заглянула мне в глаза, сделала соответствующие выводы, вероятнее всего, для меня нелестные, потом с надеждой поинтересовалась: — Георгий-то хоть здесь? Жаль. Обсуждать ваше легкомысленное поведение дома мне уже надоело. Я сейчас как раз из Настасьиной школы иду. Вот по пути собралась зайти узнать, что у вас творится, заодно и нажаловаться.

— Что она опять натворила? — Я знала, что мамочка вряд ли стала бы заходить в школу просто так.

— Подозревается в организации школьного карантина, — с достоинством сообщила родительница.

— То есть как? — Я искренне удивилась.

Рожи, которые корчила сестрица за маминой спиной, свидетельствовали о том, что Настасья не слишком рада моим беседам с родительницей и просит поскорее отправить мамочку восвояси. О том, каким образом можно организовать массовый грипп у учеников школы, эти рожи ничего не говорили.

— Вроде бы уболтала нужный процент учащихся прикинуться больными… Не сама, конечно. Вместе с другими ребятами. Сейчас ведь и справки не нужны. Неявка нужного процента — и учителя сами рады объявить карантин. Кого-то из одноклассниц родители застукали за нагреванием термометра на настольной лампе. Так все и всплыло. Но учителя уже были настроены на карантин, поэтому его официально не отменили. Только собрали родителей, чтобы те сеансы внушения с детками провели. А где ж их найдешь-то, деток этих? И так дома почти не бывают, а во время карантина и подавно…

— Я проведу с ней все положенные сеансы — и внушения, и чего угодно еще… — пообещала я. — Только позже. Мы сейчас спешим.

— Тогда заодно про уборку поговори. И пусть поменьше пользуется смартфоном, а то зрение падает. И школьный дресс-код надо соблюдать, и…

Мысленно «поблагодарив» Настасью за то, что та окликнула мамочку, я закатила глаза к уже потемневшему небу и достала блокнот.

— Диктуй, — сказала я родительнице, — чтобы ничего не перепуталось. А то забуду вдруг за что-то ее отчитать — и ты мне покоя не дашь. Или, не дай бог, отчитаю за что-нибудь лишнее. Пишу: «устроила карантин», «не убирает»…

— Пялится в смартфон, — обрадовалась мамочка, заглядывая мне через плечо. — Господи, ну куда ты это пишешь?! И почему по диагонали? Никто в жизни потом не разберет, что ты хотела этими каракулями сказать.

Так как вела я эти записи исключительно для успокоения мамочкиных нервов, то за читабельностью записываемого не очень-то следила. Впрочем, даже если бы следила, получилось бы примерно так же.

— Дай я аккуратно запишу. — Родительница перевернула страницу блокнота и на чистом листке принялась аккуратно нумеровать сестрицыны провинности. Мне было жалко времени и своего места в блокноте. К счастью, мама вскоре замерзла и решила наконец распрощаться.

Я вернулась к делу и молча села за спину своему новоявленному шоферу. Прежде чем стартануть, Тигра с Тимом перекинулись взаимоуничтожающими взглядами.

— Я сделаю тебя, мальчик! — весело взвизгнула Тигра, и ее мотороллер угрожающе зарычал.

— И не надейся, эта фора слишком ничтожна, — оскалился в ответ Тим, кивая на меня.

Стало ясно, что эти двое собираются устраивать гонку. Наша с Настасьей разница в весе немного уменьшала шансы Тима на победу, и Кристина, которая, конечно же, обычно всегда проигрывала, не собиралась упустить случай обогнать соперника. Только гонок мне еще не хватало! Я зажмурилась. Когда мы прибыли к нужному зданию, я чувствовала себя бельем, обработанным в стиральной машине на самом мощном режиме.

— Я с тобой больше не то что на мотороллер, в общий троллейбус не сяду! — прокомментировала я отношение Тима к пассажирке. На мой взгляд, поездка не окончилась массовыми авариями только по чистой случайности.

— А такой бывает? — без издевки поинтересовался Тим. — Знаю, что бывают общие вагоны поезда. Как и купейные или плацкартные. А про общие троллейбусы в первый раз слышу.

Буквально через несколько минут я перестала удивляться Тимовым странностям. Каким еще мог оказаться человек, регулярно и с воодушевлением посещающий такие вечеринки? Стоило поражаться только тому, что Тим не ходил по улицам, скажем, в ярко-желтом водолазном костюме и на лыжах. А что? Человек, расхаживающий по сцене и время от времени кричащий что-то в микрофон, был одет именно так. Чем Тим хуже? Контролеры на дверях закивали Тиму и Тигре как хорошим знакомым. Разговаривать никто и не пытался. Услышать друг друга сквозь мешанину «бумов», «унца-унцов» и прочих составляющих современной музыки было очень сложно. Пробираясь сквозь толпу танцующих, ритмично трясущих всеми частями своих тел, мы зачем-то протискивались к сцене. Оказавшись рядом с колонками, я почувствовала, как способность здраво рассуждать улепетывает из моей головы. Обилие низких частот заставляло пол вибрировать под ногами. Я огляделась. Похоже, присутствующим происходящее очень нравилось. Зал был битком набит публикой. Охрана пропускала к сцене только тех, у кого были специальные бейджи. Увы, у нас они были.

— Не стоим на месте! Киллер разрывает нас на части! Двигаемся, двигаемся! — кричал в микрофон горнолыжный водолаз. И толпа посетителей покрикивала ему в ответ что-то одобрительное.

— Тебе нравится?! — кричала мне Тигра. — Надо дождаться, пока Киллер отыграет свой сет и пойдет в гримерку! Продержишься?

К счастью, Кристина не расслышала мой ответ. Не то чтобы я была категорически против новых музыкальных веяний, но, когда, снова предъявив какие-то карточки охране, мы вывалились в более или менее тихий коридор, я ощутила неудержимый прилив счастья.

— Всем толпом идти неудобно, — забеспокоилась в этот момент Тигра, глядя на дверь с неуместной тут консервативной надписью «Артистическая». — Он все-таки звезда! Тим, давай вы с Настей немного потусите в клубе, пока мы тут потолкуем? Только следи за ней в оба!

Не дав мне опомниться и возразить, Тигра втолкнула меня в довольно просторную комнату. Музыка звучала здесь едва ли тише, чем в зале, но, кажется, была немного поспокойней.

В полумраке мерно поблескивала всевозможными змейками, кнопками и заклепками подпрыгивающая вместе с содержимым ветровка диджея. Киллер стоял к нам спиной. Заросший затылок выражал крайнюю стадию занятости и напряжения. Киллер никак не отреагировал на наше появление. Он его попросту не заметил, потому что — да-да, не удивляйтесь — слушал в наушниках еще какую-то другую музыку.

Вопреки ожидаемому, в комнате не толпились праздные зеваки, не разливали спиртное в пластиковые стаканчики, никого не поздравляли с выступлением. В общем, на привычные мне послеконцертные сейшны происходящее ничуть не походило. Конечно — я ведь старая калоша, привыкла к рок-н-ролльным сборищам.

— Все это — в другой гримерке, в той, что для танцоров, — прокричала мне Тигра в голос о постконцертных шабашах. — А Киллер здесь. Он всегда сторонится толпы. Это его кредо! У каждого приличного диджея должно быть свое кредо.