оставалось много чего сказать друг другу. А вернее «высказать».

Мария задохнулась от наглого вопроса, но, несмотря на то, что понимала, всю абсурдность их перепалки здесь, посреди Третьяковки, на глазах у всех – не прекращала, и даже стала отвечать.

– Это мой жених, и он проводил меня домой.

– Аааа. – Очень понимающе протянула Светлана, вложив в это «Аааа» отчётливо читаемый смысл – «Так я и знала – поехали заниматься сексом».

– Что?

– Да, нет. Ничего.

– Вот именно: – ничего. И мы не занимались с ним сексом вчера. – Неожиданно для себя, добавила Мария, словно услышала Светлану.

– А позавчера?

– И позавчера тоже. – Продолжила она в запале, но наконец спохватилась, что это уже через чур… что говорит она уже, много лишнего. – Какое вам дело до этого? Что за допрос?

– Вы первая начали спрашивать меня про секс.

– Когда это?

– Час назад, в музее.

– Что за чушь? Я о Купцовой вас спрашивала.

– Вот именно. И я ответила честно, что нет, секса не…

– Так, хватит. Хватит. Что за скандал вы тут затеяли? – Мария посмотрела по сторонам, и главное на своих спутниц, с которыми шла только что. Они остановились неподалёку, и с любопытством прислушивались к их разговору.

– Я затеяла? – Удивилась Светлана. – Я сидела и любовалась «Принцессой Грёзой» пока вы не пришли.

– Любовалась она… После поговорим. – Мария снизила тон, и снова оглянулась на спутниц. – Сейчас мне нужно кое-что сделать.

– Отлично, я подожду.

Светлана вернулась на свой стульчик, и стала наблюдать за Марией. – «Переоделась уже, и образ современной женщины ей тоже очень идёт. Что ты будешь делать… – С удовольствием рассматривала она, серый деловой костюм девушки, который состоял из юбки, чуть ниже колен, с небольшим разрезом спереди. И короткого пиджака в талию, выгодно подчёркивающего её фигуру. – А держится как, а? Ровно, уверенно – прелесть. Ну а почему бы ей не быть уверенной, с такой-то внешностью? О, и посматривает в мою сторону. Это хорошо».

Через полчаса, осмотрев что-то в витринах, и записав что-то для памяти, они пошли на выход. Мария пошла тоже, но поравнявшись со Светланой, кивком головы показала, что помнит о ней, и сейчас вернётся. Светлана кивнула в ответ – «Ладно-ладно, я жду».

Не прошло и десяти минут, как Мария вернулась. Очень по-деловому подошла к Светлане, и когда та поднялась ей навстречу, произнесла строгим голосом:

– Ни слова о сексе.

– Да боже упаси. – Очень натурально подыграла ей Светлана, и чуть было не перекрестилась «Свят, свят, свят».

– Ни слова. – Ещё раз веско повторила девушка, пока ещё не замечая иронии.

– Падла буду, если скажу. – Очень серьёзно поклялась Волкова.

Мария наконец увидела, прыгающих чёртиков в её глазах и поняла, что над ней подтрунивают.

– Вы нормально можете разговаривать?

Светлана проигнорировала риторический вопрос, и резко сменила тему:

– Где-то внизу, вроде, я видела кафе. Пойдёмте туда, и поговорим спокойно. Но прежде я отвечу на вопрос – что я тут делаю. После того как вы выгнали меня из своего музея, я…

– Я вас выгнала?

– Да, вы меня выгнали. – Ровным тоном повествователя подтвердила своё утверждение Светлана, и без паузы продолжила. – Я поехала сюда, чтобы посмотреть на рисунки Врубеля. – Мария хотела что-то возразить, но Светлана не дала её этого сделать. Наоборот, взяла её под руку, и повела обратно к витринам. – К стыду своему, я ни разу не видела картины Врубеля живьём. – Они подошли к рисункам. – А без этого, как я буду искать Кашину по вашему? – И вопросительно посмотрела на Марию.

– Без чего?

– Без понимания что я ищу. Ведь Кашина пропала не просто так, а из-за рисунка.

– Да? Я не знала этого.

– Теперь знаете. Кашина позвонила Шаховой перед исчезновением, и сообщила, что знает, где находится недостающий рисунок. И после этого всё – пропала.

– Боже правый.

– Поэтому мне и хотелось посмотреть на рисунки, чтобы понимать из-за чего весь сыр бор.

– Ясно.

– Вот, и отлично. А ещё мне понадобится список тех, кто сдал вам на выставку рисунки, да и другие экспонаты.

– Зачем?

– Вдруг, эти люди что-то знают? Они же общались с Кашиной? Придётся всех обзвонить и расспросить.

– Хорошо, но только это, скорее всего, уже сделала до вас Шахова.

– То есть?

– Она была у нас ровно с этим самым вопросом.

– И что?

– Мы всё ей дали и показали. Дали список коллекционеров, хотя он у неё и так должен был быть. Ну, может для верности взяла – сверить.

– Интересно. – Задумчиво произнесла Светлана. – «А вдруг не было у неё своего списка? – Подумала она про себя. – Тогда ещё интереснее».

– Ещё её интересовали наши архивы, и не работала ли с ними Кашина?

– И что?

– Кашина действительно изучала архивы, но что конкретно её интересовало, она особенно не рассказывала.

– Скрывала?

– Нет, просто занималась своим делом, и всё.

– А как у вас устроен архив?

– Небольшая комнатка с коробками на полках. В них письма, дневники и прочее.

– То есть, неизвестно что она конкретно изучала?

– Почему? Известно. Есть специальная книга учёта, в которую заносится, какая коробка, когда и кем была взята.

– А коробки можно забирать?

– Из хранилища, да. Но выносить из музея – нет.

– Как это?

– Что как?

– Для чего брать коробку, но не выносить из музея?

– Зачем выносить? Взял, коробку с документами, и сиди в соседней комнатке изучай, потом сдаёшь обратно с проверкой, что всё на месте. Не в хранилище же оставлять человека без присмотра? Мало ли какой документ возьмёт из соседней.

– И кто ведёт этот учёт?

– У нас маленький музей, поэтому эти обязанности лежат на главном хранителе.

– Это хорошо. Мне нужно посмотреть с чем работала Кашина. Это возможно?

– Наверное, но Шахова всё это уже выясняла.

– И проверила?

– Да.

– Сама?

– Нет, с ней пришли сотрудники ФСБ, вот они и копались с этим.

– Фиу. – Присвистнула Светлана. – Фэ-эС-Бэ?

– Ну вроде, я сама их удостоверения не смотрела, но мне кажется, что кто-то у нас говорил, что да, оттуда.

– Фига себе… Так, давайте посмотрим рисунки, а потом вы всё это мне подробно расскажите.

– А что ещё рассказать? Это всё.

– Хорошо. Давайте вернёмся к рисункам. Сколько их должно быть на вашей выставке?

– Одиннадцать, что были напечатаны…

– Немного. – С удивлением отметила Светлана.

– Ну как сказать… Известно, что Врубель сделал около двадцати рисунков, включая повторы. Из них, в качестве иллюстраций, в книгу вошло одиннадцать. – Она посмотрела записи в своём блокноте. – Но из них мы будем показывать на выставке…

– Все одиннадцать?

– Нет, не одиннадцать, меньше. Один рисунок, находится в Киевском государственном музее русского искусства