по-военному, смахнув с него пыль свой треуголкой, выхватывает саблю и так же решительно вырезает: – «Здесь был Вася». А мемуаристы и рады, и давай скрипеть перьями. – «Великий Буонопарт, своею рукой соизволил…». И всё, дело сделано, крылатая фраза пошла в народ. Раз уж ОН так написал, то и все теперь шпарят вслед за ним. – «Здесь был Вася».

– Тебе бы книжки писать. – Ашот смахнул невидимую пыль со стола, невольно повторяя жест Наполеона.. – Зря не веришь. Я за этим столиком гонялся года три. Целая детективная история в духе романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев».

– И что дальше? Вот догнал, ты свой Наполеоновский столик… Где, кстати догнал? В Париже по суворовским следам через Альпы?

– Нет, гораздо ближе. Наполеон, к твоему сведению, как-то раз побывал в Москве.

– Так она же сгорела после него. А столик уцелел да? Прямо вот так, по среди пепелища, стоял нетронутый огнём и ждал тебя…

– Нет, не так. Он находился во дворце…

И Ашот принялся рассказывать о приключениях столика, который вначале находился в доме князей Мещерских на Садовой-Кудринской 7, по счастью не тронутом пожаром…

Пока он говорил, Светлана вдруг вспомнила, что именно этот столик она видела в мастерской одного краснодеревщика специалиста по ремонту струнных акустических инструментов. «Сергей его, звали что ли? Да, правильно Сергей», и попала она туда, как раз, когда искала картину для Ашота. Она тогда отрабатывала все его контакты за последний месяц, которые стащила из его же собственного телефона. Среди тех кому он часто звонил, был этот самый Сергей. Официальное занятие его было – ремонт музыкальных инструментов, а настоящее – реставрация антикварной мебели. Слово «реставрация» можно было использовать с натягом, так как в основном это было восстановление, а чаще замена, утраченных или уже непригодных деталей, на новые, искусно состаренные. И именно у этого столика, он полностью менял столешницу, в которую Ашот тыкал пальцем сейчас и про которую, так интересно рассказывал. Светлана снова сосредоточилась на рассказе.

– … и в ней было всего несколько строк. – Ашот гордо приосанился. – но каких… Там было сказано, что именно по ней, по этой столешнице, водил своею собственной рукой Наполеон Бонопарт, когда отдавал приказ о расстреле поджигателей.

«А можно ли ему доверять? – Думала Светлана, делая вид, что слушает рассказ о столике. – Ведь это с его подачи, фонд вышел на меня… В каких они отношениях? И скорее всего кто-то из фонда замешан во всех этих событиях. Вон как он врёт красиво, как по писанному шпарит. Что ему стоит навешать мне любой лапши на уши? Нет, прийти к нему было ошибкой. Ну ничего страшного, сейчас нужно будет сказать что-то простое, почему отпала необходимость в его помощи. Зато вспомнила про Сергея – вот кто мне поможет. Так что не зря пришла».

– Спасибо, за интересный рассказ, но… – Прервала она Ашота на самом интересном месте. Антиквар как раз начал рассказывать о том что у Наполеона был личный телохранитель армянин, и именно его записки о военном походе в Россию, послужили толчком к поиску этого столика. – …но у меня маловато времени. Если столик такой исторический, то чего же он тут стоит? Покупателей нет что ли?

– Я его купил под одного конкретного покупателя, коллекционера номер один всего, что связано с Наполеоном.

– И что же он? Не поверил твоему армянскому земляку, и его мемуарам?

– Нет, хуже. Он разорился, и сел в тюрьму.

– Вот те раз, и кто же это?

– Батурин, брат жены Лужкова.

– Опа, он ещё и коллекционер был?

– Да ещё какой, он один делал весь рынок наполионистики в России. Всё покупал, только тащи. И тащили, ещё как тащили. Но вот его не стало и всё сдулось. Ты не представляешь, сколько народу работало на него… А на реконструкциях Бородинских сражений, знаешь кто всегда был в роли Наполеона?

– Он?

– Он. И похож был кстати, такой же маленький, нахрапистый, наглый. Всё махал своими ручонками, отдавая приказы: – Полки направо, полки налево…

– Ну, тогда грош цена твоему рынку, если из-за посадки одного человека он сдувается в ноль.

Они помолчали.

– Ладно, чего мы вдруг про это завелись-то? – Ашот вспомнил, что Светлана пришла не просто так.

– Я пришла за деньгами.

– Какими деньгами. – Наигранно удивился Ашот.

– Передумал что ли? Быстро. Вчера только 5 000$ обещал, а сегодня сдулся вслед за наполионистикой?

– Нет, почему. Но ты же сказала, что у тебя есть дело ко мне и…

– Нет, рассосалось. Мне нужно было узнать, насколько сложно изготовить подделку. Но вчера я была в Институте Грабаря, и Анна Рудольфовна…

– Киселёва?

– Да, Киселёва. Всё что мне было нужно узнать, она объяснила от и до.

– Надо же… Ты с ней в таких хороших отношениях?

– А что такого?

– Да нет, ничего – полезное знакомство. Со мной она в лучшем случае «здрасьте-досвидания».

– Ну я-то ей про столики лапшу не вешаю.

– А что столик? – Насторожился мужчина. – Думаешь, я всё это выдумал?

– Про армянского телохранителя не знаю, а вот то, что Наполеон водил по этой столешнице рукой – враньё.

– Почему это? Вот я сейчас тебе покажу кое-что… – и он поднялся, чтобы что-то немедленно принести.

– Не нужно ничего показывать, у меня действительно мало времени. Давай закончим с деньгами.

– Ну хорошо, а то… Ладно деньги так деньги. Подожди здесь секундочку, я посмотрю есть ли у меня сейчас столько.

И пошел к своему столу в глубину комнаты. Светлана посмотрела на часы. – «Четырнадцать тридцать. Отлично, как раз доберусь до музея Лермонтова». – От одной мысли об этом у неё потеплело где-то внутри груди, и она обратила на это внимание. – Странно, я хочу туда пойти. Её хочу увидеть? Оу, как сердце-то дёрнулось. Да, её хочу увидеть А зачем? Странный вопрос, и ответ на него – да не зачем, хочу и всё».

Музей Лермонтова.

Светлана вошла в большую гостиную музея и замерла, от увиденной картины. Мария, в платье 19-го века, стояла возле окна в классической позе мечтательной дамы. Мягкий дневной свет нежно обволакивал её силуэт, создавая вокруг светящуюся ауру. Несколько приятных секунд, Светлана стояла молча, и наслаждалась моментом, старясь не выдать своего присутствия. Однако, как и вчера, Мария почувствовала её взгляд, и повернула голову. Вздрогнула, увидев постороннюю фигуру, поняла что её откровенно рассматривают и смутилась от этого.

– Давно… Кхм – Она кашлянула, помогая себе справиться со странным смущением. – Давно Вы стоите здесь?

– Нет, несколько секунд… Я говорила вчера, что вам очень идёт это платье?

– Хм. – Мария