Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его просьба не вызвала удивления и возражений со стороны родителей погибшей девочки. Тикси попросил на память фотографию Алисы, кусочек солнечной девочки, которую любил, как родную дочь. Отец Алисы, так и не проронив ни слова, вынес из детской комнатки большую фотографию дочери размером с альбомный лист. На фото девочка улыбалась и казалась такой живой и счастливой в жёлтом платьице с белым кружевом. Тикси осторожно принял фотографию, словно реликвию, и обещал хранить её бережно. Отец Алисы, не дослушав его, ушёл обратно на кухню, где тихо плакала его супруга. Господин Тикси прикрыл дверь за собой и вернулся в свою тёмную квартиру.
Ритуал следовало исполнить ровно в полночь, он прямо-таки был одержим этой идеей, с момента, когда проснулся. Ему необходимо было попрощаться с Алисой самому, известным ему способом.
До полуночи оставалось четыре часа, и Тикси основательно готовился. Он тщательно вымыл зеркала во всём доме, стащил в центр комнаты коробки со свечами, а затем тщательнейшим образом расставил их на каждом свободном клочке мебели и пола. Тикси принял особую ванну с травами и солью, добавив туда несколько капель собственной крови, предварительно уколов палец иглой. В этом он не видел ничего предосудительного, ведь кровь важнейший проводник в мир смерти и жизни, она страж зыбкой границы.
Когда до обозначенного времени оставалось четверть часа, взволнованный и взбодрившийся Тикси принялся зажигать свечи по всей квартирке. Вспыхивание каждого фитилька отдавалось световым эхом ударам его обеспокоенного сердца. Когда действо было завершено, квартира окуталась в мерцающий тёплый свет огоньков, напоминавший рой светлячков, заполонивших помещения и наполнивших собой всё свободное пространство. Огромное зеркало ждало тайного действа в самом центре комнаты, повёрнутое лицевой стороной к окнам.
Ровно в полночь господин Тикси, привычно, как он делал много раз, отрезал кусочек скотча и, приложив фотографию Алисы к большому зеркалу, закрепил им правый верхний уголок. Еле ощутимая вибрация прошла по стенам квартиры, на кратчайший миг, увеличив сияние свечей троекратно. Хозяин не придал значения тому, что сам ощутил и, посчитав произошедшее за видение, вызванное усталостью и ослабшими нервами, отрезал второй кусочек скотча и закрепил им левый верхний уголок фотографии.
Волна вибрации вновь пробежала по комнатам, всколыхнув пламя свечей и оставив ощущение мурашек на коже. Но и на этот раз он не остановился и не прислушался к этому невидимому сигналу, приняв его за сквозняк и озноб.
Когда Тикси отрезал третий кусок скотча и повернулся к зеркалу, то обомлел – вся зеркальная поверхность помутнела и напоминала беспокойные и взбаламученные воды реки во время сильного ветра. Крупная рябь перемежалась с мелкой, нетронутым оставался прямоугольник фотографии, недвижимый и бледный на мрачном фоне.
Тикси попытался прилепить кусок скотча к нижнему уголку, но тот не поддавался, съезжая в сторону, словно поверхность смазали маслом. С верхних уголков, таким же образом, посъезжали кусочки скотча, а затем отпали, но странным было не только это, фотография держалась сама по себе, притягиваемая зеркалом.
Господин Тикси стоял напротив и заворожено наблюдал, как фотографическое изображение девочки постепенно проходило сквозь зеркальную поверхность, и было полностью поглощено мутным стеклом, испещрённым беспокойной рябью. Не веря в происходящее, он дотронулся до поверхности и ощутил холодную, скользкую, схожую со льдом структуру зеркала. Фотографии на зеркальном стекле больше не было, Тикси убедился, что это ему не привиделось. Но Алиса смотрела на него из глубины мутного зеркального омута!
Вибрация усилилась, а вместе с ней и ветер, вырвавшийся из зеркала и пытавшийся затушить свет трепетавших огоньков. Тикси испугался и попытался прекратить обряд, обернувшийся чем-то запретным и зловещим, он схватил плед с дивана и попытался накрыть им зеркало. Но тут же сотни голосов невесть откуда свалившихся на него, возопили что есть мочи, выкрикивая лишь его имя.
– Тикси! Тикси! Тикси!
Он в ужасе озирался по сторонам, нервно вздрагивал от каждого соприкосновения с морозным ветром, бесновавшимся по комнате и рвавшим занавески на окнах. В каждом касании ледяного порыва он чувствовал чью-то невидимую руку, от чего сердце его замирало, а затем ускоряло свои удары.
– Тикси! Тикси! Тикси!
Голоса взывали и подталкивали его зеркалу, будто требуя завершить нечто или поддаться тому, что должно произойти. Зеркало. Что-то произошло с ним, новая метаморфоза исказила и разгладила зеркальную гладь, успокоив неистовую дрожь. Только потусторонний ветер, как угорелый чёрт, носился по комнатам и торопливо гасил свечи, словно опасался не исполнить в срок чью-то волю.
– Тикси! Тикси! Тикси!
О, Боже! Господин Тикси хотел закрыть глаза, отвернуться от зеркала и убежать далеко-далеко отсюда, спрятаться и знать, что подобного не увидит. Изображение на фотографии подверглось тлению и распаду, которым предаются все тела, когда жизнь из них уходит безвозвратно. Кожа лица Алисы из персикового перешла в отвратительный пепельно-серый цвет с гниющими червоточиной щеками и синими вспухшими губами. Очи при жизни, сиявшие чистым небесным светом, теперь являли собой белую пустоту и напоминали глаза варёной рыбы. Рыжие кудряшки обесцветились и грязными растрёпанными патлами торчали во все стороны, извиваясь, будто ядовитые змеи на голове Горгоны. С той стороны она выглядывала, как и из фотографии по пояс, и Тикси вдруг мысленно представил, что могло быть ниже, а вернее, чего не могло быть, и его передёрнуло от отвращения и ужаса.
– Тикси! Тикси! Тикси!
Зазеркальная Алиса отнюдь не была мертва, она оскалилась в омерзительной гнилостной улыбке и протянула блёклые в трещинах и струпьях ручки к Тикси. Светлый фон, на котором некогда отображалось изображение девочки, растворился в тёмной мутности зазеркалья, и от этого казалось, что потустороннее существо парит в подводном мире.
Он отпрянул, но ноги его сковал колдовской ветер, обвив ступни и колени невидимой веревкой и закручиваясь всё сильнее и беспощаднее на бёдрах.
– Тикси! Тикси! Тикси! – Теперь из всех голосов говорил только один, тот, чью обладательницу сдерживала зеркальная толща стекла. – Ну, что же ты стоишь, как не родной, папочка? Подойди и обними свою дочурку.
Господин Тикси готов был поклясться, на долю секунды говорящее с ним существо изменилось и приняло облик его давно умершей дочери, его Лютика. Но перед ним вновь была Алиса в своём новом чудовищном воплощении.
– Что тебе надо? – Его голос дрогнул и ушёл в потолок комнаты визгом.
– Зачем спрашивать о том, что прекрасно известно и
