На этот раз ей удалось освободиться, толкнув его в грудь. Дрожащей рукой девушка оперлась о парапет, отводя глаза, борясь с захлестнувшей ее волной возбуждения. О, как она хотела отречься от этого безумного голода! Мехмет так легко мог заставить ее дрожать от нетерпения, потерять самообладание, забыть обо всем. Он так опасен… и так восхитителен! Медовая нежность его поцелуя заполнила глубокую, так долго скрываемую пустоту, существование которой она отказывалась признавать…

Снова взглянув на него, она сделала ошибку. Оказалось, что он только взглядом может держать ее в плену так же крепко, как и в кольце рук.

— Чего ты хочешь от меня? — хрипло прошептала она.

— Все, что ты можешь дать, — ответил он так же хрипло.

Не дождавшись ответа, он легко коснулся горячими пальцами ее шеи.

— И ты хочешь того же, но по каким-то непонятным причинам отказываешь сама себе.

Марджана прислонилась к каменной стене, чувствуя, что ступила на край пропасти. Тысяча ответов теснились в голове, но она молчала — увы, она слишком хорошо знала, чем кончится связь с Мехметом. Нет, лучше держаться на расстоянии!

Но вынесет ли она, если он действительно уйдет к другой женщине? Что плохого в том, что она перестанет сопротивляться своим желаниям? Будь здесь Карима, она первая посоветовала бы подруге испить до дна чашу наслаждений!

Разве так уж дурно еще раз отдаться Мехмету? Утолить свои желания, почувствовать себя снова женщиной, любимой и лелеемой? Хотя бы ненадолго покончить с одиночеством? Ей так не хватало тепла. Его тепла. Только его.

Что ж, пора ответить. И, быть может, ненадолго уступить. Эти воспоминания будут согревать ее все холодные бесплодные годы, которые ждут впереди. И Марджана поняла, что она может дать единственный ответ.

— Не здесь, — пробормотала она, умоляюще глядя на него. — Только не здесь.

— Но где же? — допытывался он, сжимая ее руки. — Признаюсь, я предпочел бы настоящее ложе, а не жесткие камни развалин.

Марджана потерла виски. Она должна покинуть бал в одиночестве. И в одиночестве вернуться домой. Слуги не удивятся, услышав шум из ее комнаты, ибо хозяйка приходила и уходила в самое разное время. Если Мехмет придет к ней в опочивальню, она сумеет скрыть его присутствие от любопытных глаз. Но с одним условием — он должен будет уйти до рассвета.

— У меня дома, — тихо сказала она. — После бала. Полуденная лестница приведет на галерею. Та ведет к моей спальне. Дверь останется открытой.

Дрожавшая от предвкушения Марджана медленно расчесывала волосы, стараясь успокоить разгулявшиеся нервы. Она в жизни не предполагала, что будет ждать возлюбленного в собственной опочивальне!

Девушка потушила все лампы, но оставила раздвинутыми шторы. Комнату заливал белый лунный свет, в тишине слышалось только биение ее сердца. Наверное, нечто подобное испытывает невеста в брачную ночь?

Марджана оглянулась на кровать. Белые прозрачные занавеси свисали с кроватных столбиков, простыни были зазывно откинуты: соблазнительная и в то же время невинная картина. Как она ни была возбуждена, непонятное сожаление тревожило душу. Возможно, это подобие брачной ночи — единственное, которое ей вообще доведется пережить.

Шаги Мехмета были так бесшумны, что она узнала о его приходе только потому, что он заслонил свет, льющийся из двери. Тихо ахнув, уронила щетку из ослабевших пальцев и поднялась на дрожащих ногах. Но вместо того чтобы призвать на помощь здравый смысл и взять себя в руки, она окончательно потеряла голову и способность мыслить.

Мехмет молчал, пристально глядя на нее. И наконец коротко приказал:

— Иди сюда.

Марджана нерешительно повиновалась. Шаг — и он рядом с ней, положил руки ей на плечи. Девушка не шевелилась, впитывая тепло его тела сквозь одежду. Грудь натянула тонкую ткань сорочки так, что стало трудно дышать, руки ерошили ежик волос. Его тело недвусмысленно говорило о том, как она сейчас желанна, как необходима.

Ее тревожило и восхищало такое неотступное внимание. Единственный взгляд его сапфировых глаз — и ее сердце словно обезумело. Одно прикосновение — и ей нечем дышать, совсем как сейчас.

Но тут он развязал ленты сорочки, чтобы обнажить нежные полушария. Она сейчас едва понимала, что делает, но попыталась прикрыть грудь, реагируя на его прикосновение с вечным страхом женщины, боящейся выглядеть глупо.

— Вряд ли я похожа на одну из тех женщин, к которым вы привыкли, — прошептала она.

Выражение его лица чуть смягчилось. Нежность, которую она разглядела в этом взгляде, заставила ее тихо охнуть.

— Ты единственная возлюбленная, которая мне нужна, милая. Чувствуешь, как ты желанна мне? — Снова притянув ее ближе, он дал ей ощутить откровенное свидетельство своего желания. — Если ты думаешь, что любая женщина способна подействовать на меня так же, значит, ты далеко не так умна, как я полагал.

Она с благодарностью поняла, что он пытается ее успокоить.

— Ты невероятно прекрасна, — настаивал он, наклоняясь ближе, чуть задевая губами ее ухо. От этого простого движения по ее спине побежали мурашки. — Твое тело создано для любви. Посмотри, как мы друг другу подходим!

Он прижал ее к себе, желая доказать правоту своих слов. Его руки зарылись в ее волосы, медленно пропуская сквозь пальцы блестящие пряди. Марджана прикрыла глаза, задыхаясь от непонятного чувства, напоминавшего… напоминавшего…

— Весь прошлый год, каждую ночь, — шептал Мехмет, — я думал о тебе. И так хотел, чтобы этот момент настал. Хотел снова любить тебя.

Напряжение чуть спало. После столь искреннего признания она уже не могла противиться. Но и паники сдержать не смогла. Когда-то Мехмет посвятил ее в тайны любви, дал ей наивысшее наслаждение.

Его губы коснулись ее губ в легчайшем поцелуе, и вздох страстного желания вырвался у Марджаны. Она не протестовала, когда он спустил сорочку с ее плеч, обдавая теплым дыханием ее грудь.

Соски сжались в тугие ноющие камешки, когда его руки мучительно медленно накрыли жаждущие любви холмики, а губы коснулись напряженных вершинок. Его прикосновение было нежным, умелым. Он знал, как вызвать неистовые, свирепые, яростные искры желания.

— Позволь показать, как сильно я хочу тебя, — прошептал он, ища ее губы.

Ночь трепетала вокруг них. Он целовал так крепко и долго, что шелковистое пламя текучей полосой охватило их, заполонив разум и наполнив жаждой каждый уголок тел. Ошеломленная, Марджана задрожала, когда Мехмет наконец отстранился и стянул сорочку, после чего отступил и долго жадно пожирал глазами обнаженное тело возлюбленной.

— Ты еще прекраснее, чем в моих воспоминаниях, — прошептал он благоговейно, и она почти поверила ему.