– Убери! – почти крикнула Юля. – Убери! Убери!

Мишка убрал пистолет.

– Иди, – тихо сказал он.

У домика шамана никого не было. Юля сначала стояла на месте, потом стала ходить взад-вперед. Прошло, как ей показалось, минут двадцать. Она решила постучаться. Шаман не откликнулся. Она несколько раз громко постучалась. Тишина. В тот момент, когда она собралась постучаться в очередной раз, кто-то похлопал ее сзади по плечу. Она обернулась. Хотела броситься Артемке на шею, но он сделал несколько шагов назад.

– Мама. Не надо.

Она смотрела на него во все глаза. Он похудел и вытянулся. Стал совсем прозрачным.

– Ты смотри! – Юля всплеснула руками. – Ты весь грязный и… Господи, что за отрепья? Надо помыться, одеться нормально, поесть. Ты голодный?

– Мама, со мной все порядке, – мягко, но отстраненно ответил мальчик.

– Да как же в порядке, когда ты весь… грязный!

Юля не понимала, что говорит, у нее тряслись губы, она собиралась говорить совсем другое.

– Вернись, пожалуйста, домой, – неуверенно произнесла Юля, забыв о том, какой был план.

Голос дрожал, слова подбирались не те. «Где же те слова? Где те? Где те? Те, те, те, которые у меня внутри?» – проносилось у Юли в голове.

– Я пришел тебе сказать, что не вернусь домой. У меня теперь своя жизнь. Я тебе написал.

– Кстати, это действительно ты написал?

– Да.

– Объясни, пожалуйста, что это за безумие? Ты ведь не собираешься делать того, о чем написал? Вот всех этих ужасов? И ты ведь не имеешь отношения к тому взрыву на дискотеке? Это не ты?

Юля сделала несколько шагов навстречу и приблизилась к Артемке почти вплотную.

– Мам, это я. Не только я. Но это я.

– Как? – Юля закричала, схватила Артемку за плечи и стала трясти, затем обняла, прижала к себе крепко-крепко. – Нет, нет, нет.

– Отпусти, – тихо сказал он.

– Нет! – прошептала Юля.

Артемка рванулся из ее объятий.

– Нет! – заорала Юля на весь лес. – Откуда в тебе это?

– Я ушел из дома, потому что не видел для себя места в нашем обществе. Я всегда чувствовал себя чужим. Я не хочу быть частью этого общества. Я хочу разрушить это общество, уничтожить эту жалкую жизнь. У меня такое предназначение. Я не могу остаться и быть таким, как парни из школы, как мои учителя и как ты. Я хочу свободы.

Юля спотыкалась о слова: предназначение, общество, свобода. Кто его этому научил? Все у нее в голове путалось. И вдруг она придумала умный ответ:

– Есть ведь и другой способ бороться с системой. Ты можешь закончить школу, поступить в хороший университет – даже в Москве, стать политологом, журналистом, кем захочешь. И у тебя будут человеческие способы для твоей борьбы. Ты сможешь бороться, не причиняя никому вреда.

Артем рассмеялся, и Юля заметила, что один зуб у него сильно потемнел.

– Что ты смеешься?

А он все смеялся. Юля испугалась.

– Почему ты смеешься?

Артем резко замолчал.

– Потому, мама, что борьба не бывает без причинения вреда. Кто-то должен пострадать.

– Но не живые люди! Ты понимаешь, что из-за тебя уже погибли люди?

– Я это прекрасно понимаю. Но вряд ли ты когда-нибудь это поймешь. Ради свободы в этой стране я готов на все. Мне надо идти.

– Нет, нет! Подожди! Я тебя понимаю. Я тебя понимаю! – Юля взяла себя в руки. – Я знаю, что в стране куча проблем! У нас ужасная медицина, нищета, протестующих убивают, нет информации, ужасный суд. Я понимаю! Вернись домой, и я помогу тебе, я сделаю все, что в моих силах, я помогу тебе устроить демонстрацию, пикет, протестную акцию, буду с тобой разносить листовки, агитировать, поставим палатку, разобьем лагерь, будем писать жалобы во все инстанции, я займусь общественной деятельностью. Мы добьемся того, чтобы у всех была информация и чтобы все могли делать правильный выбор. Я буду твоим главным союзником. И нас никто не остановит, потому что Мишка работает в полиции. Он сделает так, что нас никто не тронет. Я тебя поддержу.

У Артемки дернулся глаз. Он сделал шаг навстречу Юле и посмотрел на нее с огромной жалостью.

– Мамочка… – он вдруг искренне улыбнулся, как улыбался прежде, а потом устало прикрыл глаза, и у него из-под ресниц потекли слезы, – у тебя ничего не выйдет…

Юля бросилась к сыну и крепко его обняла.

– Почему? Почему не выйдет? Выйдет! Выйдет! Пойдем домой!

Артемка высвободился. Захныкал как маленький:

– Я уже был дома! Я знаю, как у нас все делается. Никак! И люди даже не знают о том, что с ними происходит, потому что никто им не рассказывает. У нас даже библиотеки нет! Где брать информацию, если интернет в одном магазине и нет даже библиотеки? Как ты выросла в селе, где нет библиотеки?

– Не знаю, – удивленно ответила Юля и поняла, что никогда об этом не задумывалась. – А если я все-таки попробую что-то сделать? Докажу тебе, что жизнь можно менять мирным способом?

– Как?

– Придумаю.

– Мам, это глупость.

– Но давай хотя бы попробуем? Ты сразу выбрал самый жесткий способ. А давай попробуем по-хорошему? Хотя бы попробуем? Ты ведь даже не пробовал. Как ты можешь сказать, что не выйдет, если даже не попробовал? – настаивала Юля.

– Ладно, пробуй. Если у тебя хоть что-то выйдет, я подумаю о том, чтобы вернуться домой.

– Правда? Хорошо. – Юля погладила Артема по плечу. – Главное, пойми: я тебя поддерживаю. Поддерживаю твою идею, протест, возмущение. Просто я хочу применить другой метод.

– Примени, – растерянно сказал Артем.

– А может, пойдешь со мной? – Юля попробовала сделать еще один заход.

– Нет. Сделаем так, как я сказал.

– Ладно, сынок. Не волнуйся. Я не подведу. А как мы будем держать связь?

– Через шамана. Просто приходи сюда и жди.

Артем развернулся и пошел прочь. Через несколько секунд его силуэт скрылся за деревьями.

– Вот черт, – заторможенно произнесла Юля.

Несколько секунд она смотрела вдаль, а затем упала на колени, лицом в снег. Она плакала безутешно, плакала так, словно жалела о своем появлении на свет, словно жалела о том, что Артемка не умер, словно опять сошла с ума. Время от времени она отрывала подбородок от земли и в пустоту задавала вопросы: «Кто его научил так говорить? Он что, не понимает, что нельзя взрывать людей? Что мне делать? Господи, что мне делать?»

Мишка стоял над Юлей и ничего не говорил, не трогал ее, не пытался помочь.

Она пролежала на снегу ровно полтора часа и когда затихла, Мишка поднял ее с земли и всю дорогу до дома нес на руках.