Третий клиент, пожилой ухоженный мужчина, рассказывал Юле о том, какой у него загородный дом в Подмосковье, сколько комнат, чем отделана ванная комната, примыкающая к спальне, какие виды из окон. При этом мужчина подмигивал, нахально улыбался, флиртовал напропалую, и Юле все время хотелось послать его подальше и заорать, чтобы он засунул свой дом себе в одно место. Но Юля так и не послала и так и не заорала.

Последняя клиентка жаловалась на мастопатию: «У меня груди от стресса так набухли, так болят, ну прямо невозможно ходить, больно ужасно, и лифчик надевать больно, все давит, жмет, и я как будто потолстела, то есть это какое-то гормональное, и я теперь не знаю, как от этого избавиться! Ничего не помогает, к груди не притронуться, я и мастодинон принимаю, и гелем каким-то мажу, а во всем виноват мой старый муж, дурак, урод, всю жизнь мне испортил, молодость отобрал! Теперь из-за него сиськи как арбузы!» Женщина принималась рыдать.

Юля все внимательно выслушала, доделала работу и пошла к себе. Она хотела позвонить бабе Рае, но вдруг опять позвонила Лида.

– Что случилось? – упавшим голосом спросила Юля, предчувствуя плохие новости.

– Ой, Юленька, совсем беда! Я утром оставшуюся водку унесла, сейчас прихожу, бабулечка не в своем уме, совсем крыша съехала: не узнает меня, какой-то бред несет, не знает, где она, какой год, просто как умалишенная! И пахнет от нее корвалолом! На всю квартиру корвалолом этим воняет. И пузырек пустой стоит на столике. Весь корвалол выпила. Я скорую вызвала, так это оставлять нельзя, ее сейчас забрали в больницу, сказали, будут промывать, капельницу ставить. Юленька, мне так жаль! И что на нее нашло?

И в третий раз за последнее время Юля почувствовала, как что-то стукнуло у нее в голове.

– Юленька? Ты меня слышишь? – спросила Лида.

– Да. – Юля очнулась. – Лида, спасибо вам за все, идите домой. Я попрошу друга навестить бабушку в больнице и позвоню вам, когда ваша помощь снова понадобится. Думаю, это будет очень скоро. Вряд ли ее продержат дольше трех дней.

Тем вечером после разговора с Мишкой Юля направилась в кабинет к Андрею и попросила трахнуть ее на столе. Это было совсем не в ее духе, выглядела она осунувшейся, слабой и взбудораженной, вела себя странно. Села перед Андреем на стол и задрала юбку. Он сидел в кресле и внимательно смотрел ей в глаза.

– Прикройся, пожалуйста. Юбку опусти, – сдержанно сказал Андрей.

– Почему? Ты меня не хочешь? – развязным тоном спросила Юля.

У нее немножко дрожал голос.

– Хочу, но не так. Это не ты. Я не знаю, что с тобой происходит, но это не ты.

– Это я, и я хочу на столе! Разве это не весело? Тебе не весело? – истерически вскрикнула Юля.

Андрей аккуратно взял ее за талию и попытался снять со стола.

– Слезай, давай лучше поговорим, мы давно не говорили, – мягко произнес он.

– Ты не хочешь со мной говорить. – Юля соскочила со стола и сняла с себя юбку. – Ты не задаешь вопросов. – Она сняла колготки. – Ты предельно отстранен. – Она сняла трусики.

– Что ты? Что ты делаешь? – Андрей поднял юбку с пола.

– Ты хочешь, чтобы мы просто трахались. – Юля сняла кофточку. – А ты бы потом ходил такой загадочный, равнодушный и свободный. – Она сняла лифчик. – Давай! Я согласна! Ты же этого хочешь!

Андрей собрал с пола Юлину одежду и вручил ей по очереди: юбку, колготки, лифчик и остальное. Она стояла как истукан.

– Оденься, я подожду, пока у тебя закончится истерика, и поговорим, – невозмутимо произнес Андрей.

– А вот и нет! – Юля бросила одежду на пол и выбежала из кабинета в чем мать родила.

Она пронеслась мимо стойки ресепшена с такой скоростью, что администраторша успела только ойкнуть. Распахнула дверь на улицу и стала танцевать под окнами отеля – ходить взад-вперед, виляя бедрами, горланить «А я сяду в кабриолет и уеду куда-нибудь» и подпрыгивать – голая, босая, на снегу. Продолжалось зрелище не дольше пары минут. Андрей выбежал следом, накинул на Юлю свое черное пальто и аккуратно, под руку, увел в спальню.

* * *

Андрей поселил Юлю в одном из номеров отеля. Около недели она лежала пластом, пила таблетки, разговаривала с психиатром, которого Андрей велел доставить прямо из Барнаула. Потом постепенно стала выходить на улицу – гулять. Не работала, все время чувствовала себя слабой и сонной, заторможенной от лекарств. Врач сказал, что ничего ужасного не произошло – просто нервный срыв.

– То есть она не сошла с ума? – допытывался Андрей, стоя посреди Юлиного номера, пока она спала.

– Нет, нет, это просто самый настоящий нервный срыв, – тихо говорил психиатр со специфическим спокойствием, свойственным лишь людям его профессии.

– А она станет прежней? Нормальной?

Доктор замолчал, повернул голову на спящую Юлю, кивнул, снова посмотрел на Андрея.

– Да, да. Возможно, понадобится психотерапевт, хотя тут я обычно оставляю ситуацию на усмотрение больного. Если ей захочется выговориться, разобраться в себе. В любом случае, в Колывани нет никаких психотерапевтов, – опомнился врач.

– Да. Долго она еще не сможет работать?

– Она может начинать работать, как только ей захочется. Смысл не в том, чтобы не работать, а в том, чтобы не было стресса. У нее, очевидно, было сильное потрясение. Но мне она ничего не захотела рассказать.

– У нее есть какой-то секрет. Но она мне ничего не говорит. Я думал, она в порядке, а вот, видимо, что-то копилось и выплеснулось, – сказал Андрей.

Врач поднял брови, хотя до этого момента его лицо оставалось совершенно неподвижным.

– Да, видимо, это тяжелый стресс, накопившееся напряжение. Еще и не такое могло быть. У всех разная психика.

– Но она не сошла с ума? – встревоженно переспросил Андрей.

– Нет, нет. Она не сошла с ума. Ей просто надо восстановиться, окрепнуть. Пусть ест побольше, пусть сейчас отдыхает.

Днем Юля проснулась, пообедала в постели и попросила позвать Андрея. Она сидела в кровати, откинувшись на большие подушки в голубых шелковых наволочках и выглядела уже совсем не сумасшедшей, а тихой и подавленной. На обед ей принесли из ресторана жареную курицу, картошку фри, салат с сельдереем и креветками и фруктовый салат со свежей клубникой, апельсином, бананом и киви. Еще она попросила заварить травяной чай с мятой, ромашкой и шиповником. Шеф приказал исполнять все желания больной. Прислуга так и делала.

Андрей вошел в комнату и сразу улыбнулся. Сел в кресло напротив Юли.

– Прости меня ради бога. – Юля закрыла глаза, из-под ресниц выкатились две слезинки.

– Не плачь, тебе не за что просить прощения. Или плачь, если тебе так легче! Делай так, как тебе сейчас проще. И не напрягайся, я тебя очень прошу.

– Прости за этот цирк, за то, что меня было слишком много, прости, что я свалилась на твою голову со своими проблемами, о которых не хочу говорить, прости, что я теперь не работаю и занимаю номер… – Юля смотрела себе под нос, боялась поднять на Андрея глаза.