– Я полицейский. Мы разыскиваем мальчика. Мы знаем, что вы его прятали. Я могу запросто вас…

– Ты обещал не угрожать. Я сама. Я тебя позову, если что, – сказала Юля.

Мишка опустил голову и снова поднял, крикнул Юле вслед:

– Я буду здесь! Я здесь!

В домике было пусто и просторно. Снаружи нельзя было вообразить, что внутри так просторно. В углу стояла деревянная кровать, укрытая курткой, посреди комнаты деревянный стол и один стул, под потолком голая лампочка. Вот и все. Еще справа от входа стояла черная ширма.

– Вы пришли узнать о сыне. Но я не знаю, где он, – сказал мужчина и опустился на стул.

В доме было так же холодно, как на улице, и Юля внезапно почувствовала леденящий мороз. У нее посинели губы, ее затрясло.

– Как вас зовут? – выдавила Юля, стуча зубами.

– Зовите меня шаманом.

– Слушайте, мне не до этих ваших игр. Скажите, где мой сын.

– Я уже сказал, что не знаю.

Юля поймала себя на желании посмотреть в окно – на Мишку, но ни одного окна не было.

– Слушайте, мы знаем, что он был здесь, что вы прятали его и других молодых людей. Со мной полицейский. Вы же понимаете, что сейчас вас могут просто арестовать. И как бы мне этого ни хотелось, я пришла не за этим. Мне нужен мой сын!

– Я не знаю, где он, – неумолимо повторил шаман, – но он оставил для вас письмо. Просил отдать вам. Он написал его после того, как позвонил бабушке и покинул меня, чтобы присоединиться к ребятам. Они вернулись за ним.

Охотник зашел за ширму и появился с листком бумаги в руках. Подал листок Юле. Уселся на прежнее место.

Юля сняла варежки, бледные руки дрожали. Она боялась посмотреть на листок.

– Где вы их прятали? Там? За ширмой?

Охотник кивнул. Повинуясь какому-то звериному инстинкту, Юля кинулась за ширму, вскрикнула. На деревянных досках, рядом с дверцей, ведущей в подпол, лежал убитый, истекающий кровью медведь размером с нормальный холодильник. От него воняло шерстью, кровью, и был еще какой-то животный тошнотворный запах, похожий на запах мертвой кошки. Почему-то в комнате Юля запаха не почувствовала. Она попятилась, споткнулась о выступающую на сантиметр половицу, выскочила из-за ширмы.

Охотник усмехнулся.

– Вы их прятали в подполе? Да? А где они спали? Что ели? Они не замерзали? Мой сын здоров?

– Мальчики согревали друг друга, – спокойно сказал охотник. – Прочитайте письмо.

– Согревали? О чем вы? Вы…

Юля вонзилась глазами в серый листок бумаги.

«Мама! Не надо меня искать. Я сам с тобой встречусь через 18 дней, во вторник, у домика шамана в час дня. Даже не думай трогать шамана, иначе никогда меня не увидишь, клянусь. Живи своей жизнью. Я больше не твой жалкий сын. Теперь у меня есть цель, друзья и любовь. Мы с моими друзьями не можем выносить того, что происходит в нашей стране, того, что творят представители нашей беспощадной власти. Они лишили нас права выбора, они лишили нас свободы слова, они лишили нас справедливого суда, они обокрали нас и на наши деньги ведут войны, покупают оружие, мучают и убивают людей. Мы должны сделать ответный шаг. Нас не слушают. Не слушают никого. Всем затыкают рты. Значит, мы силой заставим прислушаться к нам. Мы будем грабить и убивать, мы будем разорять, мы будем взрывать и опустошать. Мы сделаем так, что нас услышат. Демо».

Юля оперлась спиной о дверь, затем подбежала к столу, грохнула кулаками по деревянной поверхности:

– Это не мой сын написал! Он пишет с ошибками, а здесь без ошибок. Он слов таких не знает, он ничего этого не знает! Это не он. Его заставили.

– Его не заставили, ему помогли, ему объяснили и помогли, – невозмутимо произнес охотник.

– Нет, нет! Это безумие какое-то. И что это за подпись? Демо! Его зовут Артем!

– Мальчики считают себя демократами и коротко называют «демо».

– Это какой-то бред. – Юля мотала головой.

С нее упала шапка, шарф развязался, она ерошила на голове мокрые волосы и таращила глаза в пустоту.

– Он сам вам подтвердит, что это он, когда вы встретитесь, – сказал охотник и встал со стула.

– А когда это будет? Когда?

– Я не знаю. Вам пора идти.

– Скажите хоть что-нибудь! Скажите! Когда? Вы прятали моего мальчика в подполе, научили черт знает чему, отвечайте!

Охотник молча посмотрел на Юлю своими красивыми синими глазами и распахнул перед ней дверь. Она выскочила на улицу без шапки. Дверь захлопнулась.

– Ну что? Что он сказал? – Мишка подошел к Юле почти вплотную, разжал ей пальцы на руке, взял шапку, надел ей на голову, заправил волосы.

Юля сделала три судорожных вдоха и выдоха, упала Мишке на плечо и заплакала, а потом закричала – на весь лес.

* * *

На кухне у бабы Раи Юля отогревалась чаем и коньяком, поставив ноги в тазик с горячей водой. Она продолжала плакать и все еще ничего не понимала. Мишка настаивал на аресте охотника, Юля умоляла его этого не делать, потому что охотник – единственная связующая ниточка с Артемкой. Оба чувствовали, что вступают в темную страшную зону, где зло, собравшееся в клубок, разматывается, растекается ручейками, проникая во все сферы жизни и отравляя ее целиком, по существу. Мир почернел.

– Я понимаю, что ты хочешь увидеть сына, но мы не знаем, когда это произойдет. А вдруг его банда за это время еще что-нибудь натворит? Что-то ужасное, необратимое. Лучше пресечь все как можно быстрее. Лучше арестовать этого отшельника, он во всем признается, мы найдем Артемку, вправим ему мозги. Лучше с этим не тянуть. Не говоря уж о том, что я нарушаю закон, скрывая от полиции важную информацию.

– Ну сдай меня, – плакала Юля.

– Ну что ты ерунду говоришь!

– А ты что говоришь? Мой сын ничего плохого не мог сделать, я в этом уверена! Его заставили. Может, его загипнотизировали. Ты видел, какие у этого охотника странные глаза? Наверняка он всех гипнотизирует. Иначе как полиция не нашла у него в доме следов ребят? Полицейские что – не догадались в подпол заглянуть?!

– Ты себя ужасно терзаешь, ты этим делу не поможешь, только хуже себе сделаешь. Давай ты поспишь?

– Юля! Юля! Да когда же ты ко мне придешь? – кричала из-за стенки баба Рая дурным голосом.

– Я сейчас, бабуль! – крикнула Юля. – Мне придется ей рассказать, – обреченно прибавила она, обратившись к Мишке.

– Не рассказывай! – встревожился Мишка.

– Ты не понимаешь. Ты ее не знаешь. Она добьется от меня всего, чего пожелает. Она добьется правды. Только сначала измучает. Лучше сразу рассказать.

– Слушай, я понимаю, что ты в шоке. Я сейчас сам в шоке, поэтому не уверен в том, что даже я могу рассуждать нормально. Но давай я попробую. – Мишка сложил руки в замок и положил на стол, словно собирался молиться перед едой.