— Одну минуточку, — пропел голос за дверью. — Уже выхожу. Ненадо меня торопить.

Селлерс вернулся и, плюхнувшись в кресло, выразительнопосмотрел на меня.

— Она сидит там уже десять минут, — заметил я.

— М-м… да, — ответил Селлерс.

Я только пожал плечами.

Прошло еще две минуты.

— Что делает полицейский, — нарушил молчание я, — когда еговодят за нос, запираясь в ванной?

— Я ей сейчас покажу, что делает полицейский, — рассвирепелСеллерс.

Он поднялся и, приблизившись к двери в ванную, раздельнопроизнес:

— Открывайте!

— Еще минуточку.

— Открывайте, — повторил он.

— Я к этому не готова.

— Или вы открываете дверь, или я ее вышибу.

— Вы не посмеете, — послышался голос изнутри. — Я имею правопойти в ванную. Я…

Селлерс сделал два шага назад, поднял правую ногу и с силойврезал тяжелым ботинком чуть пониже дверной ручки.

Дверь содрогнулась.

— Выходите, иначе я разнесу ее в щепки.

— Да говорю же вам, что я не могу…

Селлерс примерился и нанес второй сокрушительный ударправой.

Послышался треск, и дверь с шумом распахнулась.

Она едва удержалась на петлях. Миссис Честер, в домашнемхалате, высунулась из окна. До земли было около девяти футов.

— Только не это, — предупредил Селлерс.

— Как вы посмели! — возмутилась женщина. — Как вы посмеливламываться в мою ванную!

— Вы просидели в ней без малого пятнадцать минут, — заявилсержант. — Этого вполне достаточно для того, чтобы почистить зубы, причесаться,напудрить нос, принять душ и все такое прочее. Я не позволю вам водить меня занос, я хочу знать правду. А теперь выходите.

Миссис Честер бросила прощальный взгляд на окно, повернуласьи решительным шагом вышла из ванной.

Селлерс опустился в свое кресло, указав ей на стул с прямойспинкой.

— Садитесь сюда, — сказал он. — Лэм, ты оставайся накровати. — И повернулся к ней, жуя сигару: — Итак, вернемся к тому, как вассбила машина.

— Какая машина? — удивилась женщина.

— Мы располагаем документом, в котором вы утверждаете, чтовас сбила машина, которая затем скрылась с места происшествия.

— Это было очень глупо с моей стороны.

Селлерс нахмурился.

— Говоря откровенно, — продолжала женщина, я сама была вовсем виновата. Я отвернулась, но продолжала идти и налетела на эту машину.

— Когда переходили дорогу?

— Да.

— А как быстро двигалась машина?

— Почем я знаю. — Она пожала плечами. — Я начинаю думать,что она вообще стояла на месте.

— Что? — заорал Селлерс.

Женщина кивнула и повернулась ко мне:

— Извините, Дональд, за то, что я вас обманула. Вы такоймилый мальчик, но никуда не денешься — мир жесток. Знаете, своя рубашка ближе ктелу.

— Что это значит — стояла на месте? — спросил Селлерс.

— Я не утверждаю, что это так и было. Я сказала, что«начинаю так думать».

— Полиции вы сообщили обратное, — напомнил сержант.

— Они просто не дали мне сказать. Ваши коллеги исходили изпредположения, что машина двигалась, потому что меня сбили на переходе.

— Так вас все-таки сбили?

— Ну, понимаете, я могла сама налететь на машину. Точно я незнаю. Я шла по пешеходному переходу, и неожиданно почувствовала удар в плечо; иупала.

А потом вижу — вокруг суетятся люди, кто-то кричит:

«Надо вызвать „скорую“, и…

— И что случилось с машиной?

— Она уехала.

— Тогда это была попытка скрыться.

— Да, пожалуй, она скрылась.

— Вы сообщили водителю машины свою фамилию и адрес? —спросил я.

— Нет. А зачем?

— Но вы уехали в карете «Скорой помощи»?

— Да.

— В этом была необходимость?

Женщина игриво улыбнулась мне и ответила:

— Я ожидала от вас этого вопроса, но, боюсь, что не смогу нанего ответить. Как-никак — я беспомощная одинокая вдова, которая вынужденарассчитывать только на себя.

Селлерс хмыкнул.

— И потом, — продолжала миссис Честер, — тут есть одностранное обстоятельство. Уголовный кодекс гласит, что если автомобилист сбилпешехода, то он обязан остановиться и оказать ему помощь, но там ничего неговорится о том, что он должен останавливаться и оказывать помощь, если наавтомобиль налетел пешеход. По крайней мере, мне так кажется.

— Вы штудировали уголовный кодекс? — поинтересовался я.

— Я его просматривала.

— Вы подписали некое соглашение, которое вам подсунулДональд Лэм и по которому вы получили от него десять тысяч долларов? — спросилСеллерс.

— Нет, — заявила она. — Все было совсем не так.

Дональд Лэм представит вам истинные факты.

— Я хочу, чтобы вы представили мне истинные факты, —настаивал Селлерс.

— Хорошо. Дональд Лэм обратился ко мне, представившисьпродавцом журналов. Мы разговорились, и я рассказала ему об аварии. Тогда онсказал, что знает одного человека, который время от времени приобретает исковыезаявления за наличные, чтобы затем самому подать иск в надежде получить гораздоболее крупную сумму. Я дала ему понять, что такое предложение меня бызаинтересовало.

— Вы хотите сказать, что он заплатил вам за то, чтобы иск небыл подан? — спросил Селлерс.

— Святые небеса! — удивилась женщина.

— Да ничего подобного. Третье лицо перекупает мои претензиив надежде заработать на этом.

Селлерс озадаченно уставился на нее, потом на меня:

— Ты знаешь, Шустрик, это дело пахнет неприятностями. Яочень надеюсь, что твои руки чисты.

— Все это для меня совершеннейшая новость, — сказал я, —кроме того, что я действительно говорил ей, что не являюсь представителемстраховой компании и не могу заключать никаких соглашений. Просто я сказал, чтознаю одного человека, который иногда перекупает у потерпевших иски о возмещенииущерба, надеясь таким образом заработать.