– Потому что я еще не знаю всей истории, Эмма. Расскажи ее! И не только то, что мне и так известно из документов по делу. Ты должна копнуть глубже. И рассказать о вещах, которые причиняют тебе боль.

Эмма видела его насквозь и понимала, что он имеет в виду. Он хочет услышать про трупы.

Ну что же…

Она сфокусировала взгляд, перевела его с камина и письменного стола на окно. Сквозь него было видно озеро, возле которого она, вероятно, уже никогда не сможет прогуляться.

Зато в ее голове были картинки, которые навсегда останутся с ней, как бы быстро она ни убегала от самой себя.

Например, мусорный бак с отрубленными частями тела.

Да, хорошая идея.

Почему бы не рассказать ему о мусорном баке?

Но сначала нужно объяснить, как она вообще оказалась в сарае и почему во второй раз вышла из дому, не заметив, что за ней наблюдает почтальон… Но обо всем по порядку.

Эмма откинулась на диване и сделала Конраду одолжение – направилась туда, «где было особенно больно».

Обратно в старый дом на Тойфельзе-аллее, в котором вскоре потеряет все, что ей когда-то было важно.

Эмма оставалась абсолютно спокойной.

Она заснула сидя, склонившаяся набок голова лежала на спинке дивана, и вся комната казалась опрокинутой, словно повернутой на сорок пять градусов против часовой стрелки.

Чайная чашка на журнальном столике, фоторамки на каминной полке, ваза с засушенными цветами на окне – все в гостиной противилось силе притяжения.

В том числе и мужчина, в трех шагах от нее.

На мгновение Эмма решила, что это сон, и удивилась, что снотворное вообще допустило какие-то сновидения. Потом удивилась своему удивлению, так как во сне обычно не анализировала свое сознание. Наконец поняла, что ее глаза открыты, а вокруг все реально: пыль на журнальном столе, сгоревшие поленья в камине, мокрый халат – она успела насквозь пропотеть за эту короткую, но интенсивную фазу сна. И мужчина в грубых зимних сапогах, с которых на половицы капала талая вода.

Мужчина!

Эмма выпрямилась так быстро, что на мгновение у нее закружилась голова и все вокруг завертелось.

Потянулась к напольной лампе и включила ее. Теплый, мягкий свет залил сумеречную гостиную.

– Привет, – сказал мужчина и поднял руку.

– Что вам нужно?

Эмма нащупала скальпель в кармане халата. На удивление, она была далеко не так напугана, как должна бы при виде чужого человека, который забрался к ней в дом, пока она спала.

Она была возбуждена, взволнована, чувствовала себя как перед экзаменом, к которому не подготовилась, но вовсе не собиралась впадать в ступор или кричать. Что было связано не столько с ее покорностью судьбе, сколько с тем, что мужчина выглядел далеко не так пугающе, как в первый раз, когда она его увидела.

Меньше часа назад.

Плачущим в своей спальне.

– Господин Паландт? – спросила она, и незнакомец молча кивнул.

До этого у него была лысина, но сейчас он надел темно-коричневый короткий парик, который, намокнув под снегом, местами казался черным.

Паландт был высокий, ростом почти с Сильвию, и худой, даже тощий. Черная куртка висела на его плечах, как мешок. С желтыми пуговицами, которые выглядели причудливо модно для того, кто в остальном не следит за внешностью. Слишком тонкие для такой погоды вельветовые брюки казались на три размера больше, как будто Паландту приходится носить вещи старшего брата. При этом на вид ему было под шестьдесят.

Но самым запоминающимся в соседе были его очки. Бежевое чудовище из пластика с настолько толстыми стеклами, что сложно было разглядеть глаза. Он вообще видит что-нибудь без этой бандуры?

– Что вам нужно? – Эмма надеялась, что у себя в спальне Паландт не узнал ее. – Как вы вошли сюда?

Эмма поднялась с дивана. У нее было такое чувство, словно она должна извиниться, хотя это сосед проник в ее дом, а незаконное вторжение в жилище будет посерьезнее повреждения чужого имущества.

– Простите. Надеюсь, я вас не напугал, но входная дверь была открыта.

Входная дверь?

Эмма помнила, как, рыдая, лежала на полу и слышала, что разозленная Сильвия со всей силы захлопнула дверь. Удар был такой, что даже в гостиной все содрогнулось.

Возможно, замок не сработал.

«Я, дура, не проверила!»

Паландт отвернулся от нее и посмотрел на письменный стол.

На посылку!

Ее содержимое лежало, разбросанное среди стиропорных шариков, словно какой-то нетерпеливый ребенок вскрыл свой новогодний подарок, разорвав упаковку.

– Мне очень жаль, – сказала она с чувством вины и указала на стол. – Я… то есть… я не очень хорошо себя чувствую. Это была глупая идея – посмотреть почту, после того как я приняла снотворное. Я решила, что посылка для меня. Мне очень жаль.

– Без проблем, – сказал Паландт. Слова прозвучали дружелюбно и тепло, хотя и тихо. – Как уже сказал, это я должен извиняться.

Эмма непроизвольно помотала головой, и Паландт продолжил:

– Да, да. Я не должен был вваливаться сюда, чтобы забрать посылку. – Он сунул руку в задний карман своих вельветовых брюк и вытащил карточку-извещение от Салима. – Я стучал, а звонка не нашел…

– Звонок впереди на садовых воротах.

– А, да, к садовым воротам я уже не пошел, когда поднялся по лестнице. Знаете, я не очень хорошо держусь на ногах. – Он посмотрел вниз, словно хотел убедиться, что его тощие ноги еще соединены с исхудавшим телом. – Как бы то ни было, когда никто не ответил, я заволновался, что сюда тоже кто-то проник.

– Тоже? – спросила Эмма, и внезапно появился он – страх. Потому что Эмма, разумеется, знала, о чем говорил Паландт.

– О, ко мне в дом уже много раз вламывались, да вот только что, – сказал ее сосед и почесал затылок. – Сегодня они даже были у меня в спальне и наблюдали за мной.

Эмму бросило в холод. Она открыла рот, хотела задать вопрос, который тут же задал бы любой человек: «О ком вы говорите? Чего они от вас хотят? Вы сообщили в полицию?» – но не смогла издать ни звука. Когда увидела, что парик на голове Паландта сдвинулся, из-за того что он беспрестанно чесал голову.

Он пробормотал что-то похожее на «этот проклятый зуд…», и в тот же момент его безобразные очки превратились в аквариум.

Паландт заплакал.

– Вы не?.. – Паландт шмыгнул носом и осмотрелся, как будто искал в гостиной что-то определенное. Затем, похоже, нашел, потому что отвернулся от Эммы и сделал шаг вправо. – Вы не против, если я присяду?