Они вышли из гаража.

Иди, Господи, иди!

«Пусть эта дорога никогда не кончится! – думала Мерьем. – Насколько же здесь все огромное… Наше село бы здесь на окраине, на первых же двух улицах уместилось».

В конце долгого пути ее ждал неожиданный сюрприз. Это был железнодорожный вокзал, который она видела впервые в жизни: с запахом гари, поездами, беспокойной толпой, шумом – все само по себе уже вызывало в ней радость. Ее лицо светилось улыбкой. Прежде она имела обо всем этом смутное представление и теперь, познавая новый мир, чувствовала себя так, словно попала на праздник. Она испытывала благодарность к Джемалю, который спас ее из ада и доставил к дверям рая.

К ним подошли охранники и о чем-то спросили Джемаля. Он достал из кармана какие-то бумаги и показал им. Они посмотрели, вежливо поблагодарили и удалились.

Люди вокруг были одеты в самые разные наряды. Встречались такие, как она – деревенские, одетые в шальвары, а другие женщины были одеты как сотрудницы официальных учреждений в их селе. Попадались и укутанные платками, и с распущенными по плечам волосами. Мерьем безумно нравилось рассматривать все вокруг, наблюдать за людьми, она пыталась понять, как правильно себя вести…

Сотни людей из этой вокзальной толпы садились в поезд. Даже коридоры были забиты, но каждый садился на определенные места в своих «комнатах». Место Мерьем оказалось у окна. Джемаль сидел рядом. Напротив расположилась пожилая, повязанная платком женщина. Рядом с нею – молодая девушка с непокрытой головой. Затем – пожилой, с седыми усами, мужчина, который не переставая кашлял. Около Джемаля уселась молодая пара, они выглядели как молодожены, волосы девушки были распущены, она носила юбку, причем очень короткую: когда она сидела, были видны ее ноги.

Мозг Мерьем, словно фотоаппарат, фиксировал все детали. Растерялась ли она? Нет! С неимоверным наслаждением она впитывала неожиданно выпавшее приключение. Рассматривая молодую пару, державшуюся за руки, она увидела на их пальцах толстые кольца. Девушка напротив, сидящая между отцом и матерью, вела себя очень воспитанно, однако, стараясь не привлекать внимания родителей, подавала знаки маячащему в окне юноше. Ее пожилая мать сидела с печальным видом и ничего не замечала, однако для Мерьем все было как на ладони: парень то в одну сторону пойдет, то в другую, а девушка перебирает волосы и как бы случайно поворачивает голову, бросая парню прощальные взгляды. Наблюдая за всем этим, Мерьем испытывала состояние восхитительного праздника. Иногда ей хотелось захихикать, но она робела перед Джемалем. А больше тут некого было бояться. И хотя она всего лишь несколько минут назад села в поезд, но чувствовала себя здесь так комфортно, словно всю жизнь путешествовала на поездах.

Когда-то отношения между мальчиками и девочками ее забавляли. Однако все изменилось в тот день, когда дети пришли в медпункт и Мерьем получила нагоняй за то, как смеялась, увидев воздушные шарики. В медпункте медсестра проводила лекцию о контрацепции в целях сохранения здоровья населения. У нее в руках были странные разноцветные шарики. И некоторые ребята, балуясь, начали надувать эти шары, а те разлетелись по медпункту. Все это очень понравилось Мерьем, и она начала, хохоча, ловить шары, за что получила от тетки по шее.

Позже, дома, когда все женщины улеглись, чтобы вздремнуть после обеда, она рассказала им обо всем случившемся, и те изрядно повеселились. Подшучивали и над сельчанами, которые пришли в медпункт купить презервативы, но не знали, как они называются. Один человек на вопрос медсестры, что ему нужно, ответил: «Я не знаю. Это такой шарик для кайфа!» И все шушукались и хохотали. А Мерьем за это получила жестокую трепку. Ну, ничего, пусть это все останется за теми дверями, которые ей не открыли. Пусть они до конца дней своих, развалившись на кроватях, собирают свои сплетни! Мерьем уже это не касается. Даже Дёне с ее змеиными глазами почти не вспоминается. Как будто не этим утром, а месяц назад она ушла из дома…

И вдруг поезд принялся раскачиваться и трястись так, что сердце обмерло! Пассажиры тоже раскачивались. Мерьем придержала бутылку воды, которая начала было скользить по столу, и сидящая напротив тетушка улыбнулась ей. Поезд тронулся. Стучали колеса, поезд пыхтел и подавал сигналы. Она мурлыкала под нос народную песенку про паравоз: «Черный от копоти поезд разве не придет, разве не будет свистеть его свисток?», а сама думала: «Хоть бы ты, Джемаль, улыбнулся! Хоть бы ты стал таким, каким был раньше!» Но настроение у нее не портилось, потому что в этой поездке была и его заслуга. «В армии служить очень тяжело», – думала она и даже жалела Джемаля.

Женщина напротив сказала Мерьем: «Доброго пути, дочка! Куда вы едете?»

Это что же, значит, что поезд проедет много городов?!

Мерьем с гордостью ответила тетушке: «В Стамбул. Мы едем в Стамбул».

Потом спохватилась: не очень ли она своевольничает, и взглянула на Джемаля.

– А парень военный? – спросила женщина.

– Да, – ответила Мерьем, – только вернулся.

– Он тебе кто, жених?

На это Мерьем ответила сдавленным голосом: «Нет, он сын моего дяди».

Чтобы не оставить без ответа вопросы женщины и нарушить неловкое молчание, Джемаль тоже вступил в разговор (спасибо соседке):

– А вы куда едете? – спросил он так, словно знал, что поезд, кроме Стамбула, будет заезжать и в какие-то другие города.

Женщина ответила:

– Мы едем в Стамбул. Это моя дочь Сехер. Мы едем проведать ее брата.

А потом, тяжело вздохнув, добавила:

– Если успеем.

Было темно, и Мерьем не смотрела на дорогу, однако стекло, словно зеркало, отражало все происходящее внутри. На себя она тоже между делом посматривала. Молодожены, обнявшись, делали вид, будто дремлют, пожилой мужчина курил, пожилая женщина беззвучно плакала и утирала слезы. Сехер тоже о чем-то задумалась.

Джемаль же сидел как идол. У камня, и у того есть голос, а у Джемаля нет. Не человек, а скала!

– Тук-тук, тук-тук, тук-тук!

Вокруг звучат автоматные очереди, однако как-то неправильно звучат. И он думает: «Что за странный автомат! Словно его настроили на один ритм, который не прерывается. Так, словно стучит поезд». Джемаль поднимается с земли и видит, что все ребята в казарме мертвые. Все убиты, белые одеяла залиты кровью, оторванные головы, вырванные глаза. Автомат продолжает строчить.

«Если я не выйду отсюда, тоже умру», – думает Джемаль, потихоньку соскальзывая с нар на пол. Он ползет до двери. Но дверь с обратной стороны затоплена почти доверху, может быть, вся застава залита водой. Его охватывает изумление. Как же так получилось, что внутрь казармы даже капля воды не просочилась, он не может понять, что это за прозрачная голубизна, словно занавес, закрыла дверь…

«Тук-тук, тук-тук, тук-тук!» – продолжает стучать автомат. Джемаль понимает: чтобы выбраться отсюда, надо войти в воду. Другого выхода нет. Он выползает за дверь, прямиком в воду. Она не холодная, даже теплая. Теплее, чем вода в озере, в котором они плавали летом. Джемаль плывет по направлению к освещенной вершине горы. Вот-вот закончится воздух в легких. Он выныривает из воды, чтобы вдохнуть, и видит, что нет ни заставы, нет ничего больше. Везде вода. Даже горы и вершины она покрыла, ущелье заполнено ею. Джемаль понимает, что вокруг теперь море. И в этот момент сзади слышится какой-то звук. Он смотрит и видит лодку, а в ней – черноглазый мальчик, он гребет веслом. И вдруг говорит Джемалю: –Иди!