Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По одну сторону длинного стола сидели Архипов и Ростоцкая, по другую – Антонина. Оперативники маячили за их спинами, на подхвате. Задержанная положила руки со сцепленными пальцами на столешницу.
– Думаю, Вы знаете, что за чистосердечное признание полагается поблажка, – сказал следователь Архипов.
– Какое ещё признание? В чём мне признаваться? – спросила Синегубова, встряхнув рыжей копной.
– В покушении на убийство Таисии Шахтиной и работника следственного комитета, а также в убийстве Геннадия Шахтина по ошибке.
– Что Вы несёте? – пыталась рассмеяться задержанная, но выглядела при этом неубедительно.
– Давайте по порядку. Эксперты установили, что смерть мэра наступила в результате отравления. Частицы отравляющего вещества обнаружили на носике баллончика со взбитыми сливками. У Вас есть доступ к холодильнику, и Вы в любой момент могли этим воспользоваться.
– Ни я одна ходила в тот день к холодильнику. Да и накануне могли сливки испортить. Они стояли там два дня.
– Идём дальше. Вы сказали, что на родине работали в школе. Верно?
– Верно.
– Чему учили малышей?
– Какая разница?
– Существенная. Вы преподавали химию в школе. В 2005 году получили диплом с отличием по специальности "Биология и химия". Образование, знаете ли, очень подходящее для составления яда, способного спровоцировать у человека сердечный приступ.
– Образование – не доказательство, – настаивала на своём Синегубова.
– Где изготовили вещество? Где хранили составляющие яда и инструменты? – спросил Архипов, повысив голос.
– Повторяю. Ничего не было, – спокойно ответила подозреваемая.
– Почему Вы убегали от полицейских?
– Я не убегала. В саду убиралась, а ваши головорезы схватили и притащили в дом.
Антонина оказалось крепким орешком, "расколоть" такую женщину – трудная задача. Упёртая баба. Регина вытянула руки и со словами "Успокойтесь, пожалуйста!", накрыла ими ладони задержанной. Столовая растаяла, как дым, и превратилась в кухню.
В кухне на большом разделочном столе Синегубова расстелила полиэтиленовую плёнку, выложила порошки, поставила весы. Долго колдовала над всем этим богатством, пока не получила желаемое – флакончик с мутной жидкостью.
Огляделась, капнула в собачье лакомство, позвала одного из мопсов. Собака с радостью съела предложенное угощение, но через пять минут забилась в конвульсиях.
– Действует, – хладнокровно сказала Антонина с удовлетворением.
Собрала вещи. Плёнку выбросила в мусор, весы спрятала в шкафчик, а флакончик понесла в коридор. Рыцарь в сверкающих доспехах таил в себе углубление. Туда и поставила смертоносный флакон отравительница.
Регина отпустила ладони убийцы, реальность вернулась на своё место. Все собравшиеся уставились на Ростоцкую. Чего это она хватается? Успокаивает задержанную после всего того, что она натворила?
– Антонина, Вы точно не хотите признаться? – спросил Архипов.
– Мне не в чем признаваться, – твёрдо ответила Синегубова.
Регина встала из-за стола и позвала с собой Руслана.
– Нужно обыскать рыцаря в коридоре, найти розовый фартук и весы на кухне. Там могут быть следы отравляющего вещества.
Архипов без лишних вопросов отправил ребят на поиски фартука и весов. А сам повёл в коридор понятых. Отполированные доспехи рыцаря слепили блеском. Металлический воин. ростом ниже среднестатистической женщины, оказался не так прост. Осмотрели конструкцию и ничего не нашли. Найти в нём углубление трудно. Регина же видела, куда сунула руку Антонина, потрогала место и нащупала плашку в защите, которая отодвинулась под нажимом. Повезло. Флакончик стоял внутри железного человека. Скорее всего, с отпечатками убийцы. Криминалист отодвинул людей и осторожно положил вещественное доказательство в полиэтиленовый пакет. Мопс радостно лаял, бегал по комнатам, воспринимал обыск как праздник.
– Почему Вы не уничтожили яд? Это же улика, – поинтересовался следователь.
– Вредных людей на свете много. Гораздо больше, чем Вы себе можете представить. Думала, что он, видимо, мне пригодится ещё, – сказала Антонина равнодушно-отстранённым тоном.
Архипов отозвал Регину в сторонку.
– Ты мне так и не рассказала, какой у неё мотив. Личная неприязнь?
– Хуже. Ревность.
– Это как?
– Руслан, ты мне не веришь, конечно, но я чувствую людей, прикасаясь к их рукам. Вижу их глазами, понимаешь?
– Да я уже понял, что непростая ты барышня, Регина Ростоцкая. Рассказывай уже, не томи.
– Тогда слушай. Встретила я Синегубовых в магазине. Они спорили, и чем-то меня заинтересовали. Я подошла и взяла Валерия за руку. Универсам расплылся в тумане, проявляя черты дворца градоначальника на окраине Старграда.
Стояло жаркое августовское утро. Тонечка хлопотала на кухне. Синегубов уже подстриг кусты и собирался чистить бассейн.
– Валера!
Мужчина поднял голову и тут же отвёл взгляд. На балконе второго этажа стояла хозяйка. Красивая и властная. В шёлковом халатике с глубокими разрезами по бокам. Валере нравились женщины с характером. От женских приказов он терял волю и готов был ползти к ним как кролик к удаву.
– Поднимись, – сказала Таисия, развернулась и ушла, не дожидаясь ответа. Разве можно ей не подчиниться?
В полумраке спальни Валера едва разглядел хозяйку. Она лежала на кровати в недвусмысленной позе.
– Вызывали?
– Подойди и ляг рядом.
– Таисия Ивановна, я так не могу, – начал было мямлить Синегубов, причмокивая.
– А тебя никто не спрашивает. Мне нужен ребёнок. Понимаешь? Ди-тё. Маленький человек. Эмбрион. У Геннадия Петровича не получается. Так что, давай, расчехляйся. Поможешь своему работодателю.
– А Антонина?
– А что Антонина? От неё не убудет. Сделаешь ребёнка, и живите себе мирно. А нет, так уволю к чертям собачьим. И работу вам не найти в этом городе. И тёща твоя сдохнет без лекарств в Тмутаракани, в Приднестровье или где она там у вас живёт? Усёк? – сказала молодая хозяйка и дёрнула мужчину на себя.
Валера упал и пропал. Такого у него ещё не было. Чтобы так сладко, чтобы голова кругом, чтобы искры из глаз. И страшно, и истома по всему организму. Опомнился, когда уже из спальни выходил. А за дверью жена. Губы трясутся, брови сдвинуты, из глаз готовы хлынуть слёзы. Еле уволок её от греха подальше.
– Вот так всё было, Архипов.
– Значит Антонина у нас ревнивица.
– Вообще-то, за такое бабы в деревне физиономии царапают и хаты жгут.
– А она решила отравить.
– Выходит так. У каждого своё оружие.
К вечеру Регина разнервничалась. Племянники одни дома никогда не оставались, мать далеко, а она в больнице. Ходила по палате из угла в угол, маячила. Что делать?
– Зинаида Ивановна, я не поздно? – набрала номер коллеги Ростоцкая.
– Что случилось? – в голосе Глушко сквозило беспокойство.
– Я в больницу попала, а ребята одни дома. Можете за ними присмотреть?
– Конечно. А ты чего в лазарете?
– А, так. Бандитская пуля, потом расскажу. Спасибо большое. Я сейчас Анютке
