Отскочив назад, Дункан в ярости уставился на свою испачканную рубашку.

— Какого черта?!

Ловким движением Сэди завинтила фляжку и сунула ее назад в карман. Оставшаяся кровь понадобится ей, чтобы заманить Риган в ловушку.

— Повертись около горгульи, чтобы он уловил запах крови Каллигана. Как только он сядет тебе на хвост, уведи его подальше отсюда, — приказала она.— Без его способности чувствовать магию вампир и Риган бессильны найти нас.

— Увести его куда?

— Мне наплевать на это, идиот. Просто подальше отсюда.

Глаза Дункана заблестели яростью.

— А что собираешься делать ты?

Сэди повернулась назад к утесу. По ее приказу двое псов сторожили пещеру из леса позади входа, но ей нужно было найти место поближе, чтобы устроить свою ловушку.

— Я собираюсь дожидаться рассвета.

Не обращая внимания на предостерегающий огонь в глазах Сэди, Дункан развязной походкой прошел по крыше и одним движением перепрыгнул через стену. Она услышала слабый шорох, когда он приземлился в переулке позади здания, а потом звук удаляющихся шагов.

Изо всех сил борясь с инстинктом превратиться, Сэди стиснула зубы и вонзила ногти в ладони. Разумеется, это была тщетная попытка.

В отличие от чистокровок псы всегда находились в плену у своей природы. Когда они достигали критической точки, остановить трансформацию было уже невозможно.

— Ты у меня в долгу, Кейн, — прорычала она. — В очень большом долгу.

С усилием, за которое ее точно стоило причислись к лику святых, Риган молчала все время, пока Ягр мчался во мраке. От его ослепляющей скорости, не говоря уже о ледяной тьме, которой он окутал ее, у нее слезились глаза и легкие не могли нормально дышать.

И все же терпение Риган было не бесконечно. Когда десять минут превратились в двадцать, она поняла, что с нее достаточно.

Они были уже за много миль от Ганнибала. Вернее, за много миль от чего-либо, хоть сколько-нибудь похожего на цивилизацию.

— Куда мы движемся? — спросила она, стараясь не стучать зубами.

— На север.

Нахал.

— Да, это я поняла. — Риган заставила себя оторвать взгляд от пустых полей, над которыми они пролетали, и посмотреть на его аскетично прекрасное лицо. Ее сердце привычно замерло. — Почему бы нам просто не вернуться в одну из гостиниц? В двух из них не только есть повсюду наш запах, но и кровать и горячий душ.

— Гостиницу слишком легко окружить. — Ягр замедлил бег, в темноте его глаза сверкали как сапфиры. — А вместе с кроватью и душем там есть большие окна, которые прекрасно пропускают утренний свет.

— Мне это кажется разумной ценой, — проворчала она, раздраженная настойчивым, беспощадным возбуждением, которое не желало оставлять ее в покое.

По губам Ягра пробежала тень улыбки. Этот ублюдок прекрасно знал, какое влияние оказывает на ее предательское тело.

— Ты будешь скучать по мне, если я превращусь в горстку пепла.

—О, я не знаю. Думаю, тебе пошел бы серый цвет.

— Цыц, малышка, — укорил он. — Твои манеры оставляют желать много лучшего.

— А разве твои намного лучше?

— Очевидно, мы заслуживаем друг друга.

На этот раз ее сердце не замерло. Оно просто остановилось.

«Мы заслуживаем друг друга..!»

Безобидные слова, не более чем небрежная шутка. Но не было ничего смешного в отравляющей тоске, затопившей ее сердце.

— Вот уж вряд ли. — Риган заерзала в его руках, вдруг больше испугавшись ощущений, пронзающих ее тело, чем риска упасть. — Я замерзла. Опусти меня.

О чудо: Ягр остановился и осторожно поставил ее на ноги. Не то чтобы Риган хоть на мгновение поверила, что он послушался ее. Она же не настолько глупа.

Скорее бешеный тигр станцует румбу.

Видимо, он как раз собирался остановиться в чистом поле перед большим заброшенным строением. Строением, похожим на какой-то ужасающий приют для бездомных.

Подозрение, ставшее абсолютной уверенностью, когда Ягр запрокинул голову, как будто принюхиваясь.

— Никуда не отходи от меня, — пробормотал он.

Риган потерла свои плечи, и от напряжения, исходившего от Ягра, и от холода, все еще окутывавшего ее.

— Думаешь, псы преследуют нас?

Взгляд Ягра продолжал сканировать темноту.

— Всегда есть опасность, что за нами следят, но меня больше заботит вампир, у которого здесь логово. Я бы не хотел никаких недоразумений из-за того, что привел на его территорию оборотня.

Риган испуганно замерла. Еще один вампир? Вот только этого ей не хватало.

— Здесь есть клан?

— Нет. Тэйн не связан ни с каким кланом, хотя у него, без сомнения, много стражников. Он Харон.

— Харон. — Риган покачала головой, вспоминая то малое из греческой мифологии, что читала. — Ты имеешь в виду паромщика?

— Не совсем. — На лице Ягра появилась холодная отстраненность, которая всегда означала неприятности. — Вампир-убийца, охотящийся на вампиров.

Ну вот, все лучше и лучше.

— Просто для ясности: это означает, что он вампир, которому случилось стать убийцей, или он убийца, который убивает вампиров?

— Он что-то вроде каннибала, и ты собираешься вторгнуться на его территорию? Ты сошел с ума?

— Тэйн не каннибал. Он часть элитной группы воинов, которых Стикс нашел задолго до того, как стал Анассо. Их единственной целью было уничтожать вампиров, ставших психически неустойчивыми.

Риган содрогнулась. Мысль о могучем вампире, который сошел с ума, просто ужасала.

— Весело. — С гримасой на лице Риган перевела взгляд на соседнее здание, бывшее когда-то очень красивым. Трехэтажное строение, с большой верандой и балконом на втором этаже, обведенным декоративным поручнем, с высокими арочными окнами и шестью рифлеными колоннами, и сейчас отличалось изяществом и солидностью. Однако даже темнота не могла скрыть тот факт, что красные кирпичи потихоньку осыпались, а в окнах почти нигде не было стекол. — Почему он живет в этой глуши?

— Харон всегда должен оставаться выше политики общества и верности различным кланам. Убийство вампира, даже такого, которого невозможно спасти, начало слишком многих войн.

— Так значит, он должен жить в изоляции?

— Если не считать его слуг — да. Это помогает избегать сложностей.

— Боже. — Риган поморщилась. — Паршивая работенка.

— Тэйн по своей воле занял этот пост. Многие вампиры предпочитают одиночество.

— Вампиры вроде тебя?

Сверкающие глаза Ягра сузились, как будто ее тихий вопрос задел оголенный нерв.