И кружится всё сильнее, но уже от рук Эрика на моем теле и возбужденного члена, который упирается в ягодицы. Влажная и скользкая ладонь проводит по животу, словно невзначай задевает грудь. Тело начинает бить крупной дрожью. Но, к сожалению, это всего лишь разовая акция и Эрик больше не пытается ко мне прикоснуться. Отпускает и смывает пену. Затем выключает воду и помогает выйти из душевой. Вытирает полотенцем.

– Сейчас поужинаем и сделаю укол, – говорит он низким голосом, разглядывая меня горящим взглядом.

– Поужинаем? – удивляюсь я. – Я думала, что максимум полдень. 

– Нет. Тебя почти на двое суток вырубило. С дозой немного не рассчитал. 

– Двое суток? Не припомню, чтобы когда-то столько спала… – Слабо улыбаюсь.

– Ну вот и отлично. – Эрик нежно касается губами виска и накидывает на мои плечи халат. – Выспись. А как проснешься, закажу самолёт в Москву.

– В Москву? – переспрашиваю я, чувствуя, как прошивает огорчением и накатывает непонятная паника.

Это означает, что?..

– Да. Мы возвращаемся домой.

Я испытываю разочарование, услышав, что меня ждет ужин, сон и самолет до Москвы. Реальность в очередной раз неприятно щелкает по носу. Но теперь отчасти понятно, что чувствовал Эрик, когда узнал о моей девственности в нашу первую ночь. И похоже, единственную.

Просовываю руки в рукава халата и тянусь к фену. Смотрю в зеркало на отражение везунчика. Он вытирается полотенцем и одевается под моим внимательным взглядом. Подтянутый, красивый, внизу живота проступают выпуклые вены. Еще несколько мгновений назад он прижимал меня к себе, я чувствовала его готовность, а теперь отчетливо понимаю, что между нами ничего не будет. Обидно? Не то слово. А ведь я всего лишь хотела секса с этим мужчиной. Может, есть какие-то курсы или тренинги, чтобы прокачать свою удачу? Почему мне так не везет? 

– И что он тебе сказал? – как можно невозмутимее спрашиваю я, не торопясь включать фен, вообще решила не сушить волосы. Так высохнут. Не хватало, чтобы сейчас случилось замыкание.

Поворачиваюсь к везунчику, ощущая, как внутри закипает гнев. Ума не приложу, чем отец мог продавить Эрика. Да и какая теперь разница, если союзник принял чужую сторону? Я не хочу вести себя как капризный ребенок, но сейчас с радостью швырнула бы фен в везунчика, целясь в пах. 

– Ладно, неправильная постановка вопроса, – поправляю себя, когда Эрик долго молчит. – Какие сценарии развития событий отец предположил, могу узнать?

– Не самые благоприятные. Для тебя, естественно. Брать на себя такую ответственность я не хочу. К тому же мне тоже необходимо возвращаться в Москву и решать свои дела, – медленно говорит Эрик, щуря глаза. 

– Послал на хер, говоришь? – хмыкаю я. – Про себя, видимо. Тебе лучше сделать мне спасительной укол, да побыстрее. И ужинать я перехотела. Идём? 

– Ужинать ты будешь. Препарат я колю сильнодействующий. И до конца поездки отвечаю за твою жизнь. Так что будь любезна помнить об этом, и надеюсь, обойдемся без лишней драмы, – чеканит везунчик. 

Без драмы, да? Вот только сдержанность не мой конек, увы. Но я постараюсь взять себя в руки.

– Знаешь, мысленно я смирилась с тем, что мы будем заниматься сексом, а потом разойдемся в разные стороны, как чужие друг другу люди, но что меня оставят нетронутой и будут смотреть при этом безразличными глазами, словно я мебель в этой комнате... к подобному себя не готовила, – с горечью произношу я и вцепляюсь пальцами в край раковины, чтобы устоять на ногах, потому что от волнения и всплеска негодования снова начинает кружиться голова. 

Я полна намерений развернуться и уйти после сказанных слов, чтобы обойтись без драмы, но Эрик лишает меня этой возможности. Перехватывает за локоть и дергает к себе, а затем ведет в спальню, подводит к кровати и толкает на нее, начиная расстегивать рубашку. Его зрачки большие и пугающие.

– Хорошо. Если так хочешь, то сейчас всё будет, – хлестко бросает он. 

Будто ластиком стерли всё, что было между нами за эти дни. Зачем он так? Что я ему сделала?

– Мои зубы уже были на твоей шее. Хочешь, чтобы теперь ногтями оставила следы на щеке? – Я с вызовом смотрю в красивое лицо. 

– Ты же хочешь секса, разве нет? – Эрик выразительно изгибает бровь, продолжая расстегивать рубашку. 

– Я по-другому всё представляла. В мечтах это был не быстрый секс для галочки.

Везунчик злится. Хотя и пытается это скрыть. 

– Вот и отлично, что ты это понимаешь, – говорит он, оставляя пуговицы в покое. – Поэтому не будем портить впечатление друг о друге. Начало было не таким уж и плохим. Закончим на позитивной ноте. Хотя это спорно, – кивает на мою голову. 

Я смотрю на Эрика, на то, как он часто дышит, а в глубине его глаз полыхает огонь, и не верю, что могу испытывать возбуждение от подобного. 

– Закончим на позитивной ноте? – хриплю, зная, что чёрта с два пойду на поводу его ожиданий. – А я не против...

Всё, что остается – язвить и пытаться разозлить везунчика еще сильнее, довести до точки кипения. Вызвать эмоции, которыми меня саму захлестывает в это мгновение. В них столько всего намешано. Эгоистично думать лишь о своих чувствах, но я и есть эгоистка. По крайней мере, в данную минуту. И к тому же неудовлетворенная, с разбитыми ожиданиями и головой. Какая теперь разница, что обо мне подумает мой несостоявшийся любовник? Я тоже умею добивать лежачих. Точнее стоячих. Ведь несколько минут назад в душе он хотел меня? Вряд ли что-то изменилось.

Уверенно распахиваю халат и ловлю взгляд везунчика. В спальне воцаряется тишина. Я медленно развожу колени в стороны, наблюдая за красивым лицом: рот Эрика приоткрыт, а от карей радужки остался лишь тонкий ободок. Веду ладонью по животу и сжимаю грудь, ласкаю себя, представляя, что это везунчик со мной делает. Вспоминаю вечер в ВИП-комнате. Там мне было очень хорошо, и я бы с удовольствием повторила всё снова. Эрик прожигает глазами, сжимает челюсти, желваки ходят по его лицу. Он заводит меня, даже когда просто смотрит. Соски болезненно вытягиваются, а внизу живота начинает требовательно ныть. Эрик и не представляет, как я хочу его и ненавижу в это мгновение. Ненавижу больше, потому что он всё же выбрал роль зрителя. Но это, оказывается, не менее захватывающе. Даже наоборот...

Лицо везунчика напряжено, глаза горят любопытством. Ему нравится смотреть, как я себя ласкаю? Нравится играть в игры? А мне не нравится, когда в последний момент меняют правила и пытаются мухлевать. 

– Я больше к себе не подпущу, – шепчу, отбрасывая смущение и стыд в сторону. Потом буду скромничать. В Москве. В новом для себя статусе. 

– Типа заключительная часть представления? – Эрик быстро сглатывает. 

Цепляюсь взглядом за следы на его шее, которые сама же и оставила. Всего бы пометила. Ненавижу!