* * *

Словно почувствовав, что мне нужно с кем-нибудь посоветоваться, сразу после пар Варя потянула меня в свое любимое кафе портить фигуру клубничным мороженным.

— Иногда мне кажется, что только ради него нужно было рождаться на свет, — закатив глаза от удовольствия, подруга отправила в рот первую ложку.

— Мм… — я без особого энтузиазма поковырялась в своей порции. Для ноября это было не самое мое любимое лакомство. — Уверена, есть удовольствия поприятнее.

Варька удивленно вскинула глаза на меня.

— Тебе-то откуда знать? Или… У вас с Сашей… — вторая ложка на миг зависла в воздухе, а потом рука подруги дрогнула. — Черт, я такая размазня!

Не экономя салфетки, она принялась суетливо вытирать любимое лакомство со стола.

Через несколько секунд столик уже блестел как отполированный. Однако Варе было мало. Когда у нас не осталось ни одной салфетки, она быстро метнулась к соседним свободным и продолжила вытирать несуществующие капли.

Успокоилась подруга, лишь когда на нас стали оглядываться.

— Прости, — Варя смяла последнюю ни в чем не повинную салфетку в комок. — Май… Я не знаю, как… Мне надо тебе кое-что рассказать. Вернее, предупредить.

Такой взволнованной я ее еще не видела. Варя в принципе не была склонной к волнению. Даже когда в клубе кто-то начинал скандалить, или дело доходило до вызова охраны, она сохраняла хладнокровие.

— Говори, — я взяла ее руки в свои, — а я потом тебе тоже кое-то расскажу.

На напряженном лице подруги мелькнула тень.

— Давай ты первая, — она сжала мои пальцы.

— Но начала ты.

— Не важно. Пожалуйста, — брови умоляюще сложились домиком.

Долго уговаривать меня не пришлось. Словно опасаясь, что нас в этот момент кто-то может увидеть, я посмотрела по сторонам, а потом выдала:

— Я переспала с Максом.

Глаза напротив стали огромными и круглыми как блюдца.

— С тем красавчиком-хоккеистом, который был твоим братом?

О том, что Макс хоккеист и тем более красавец, я никому не говорила, не было повода, но сейчас это казалось неважным.

— Да. И, кажется, у нас отношения. Настоящие, — вспомнился долгий поцелуй на прощание и просьба освободить следующий вечер.

— Твою мать, Майка! — Варя радостно подпрыгнула на месте и, дотянувшись через весь столик, крепко обняла меня за плечи. — Это же потрясающе! Блин! Маечка, даже не представляешь, какая это шикарная новость. Я так рада! Так рада!

— Словно за себя? — прыснула от хохота я.

— Какое там! Больше! — объятия стали еще крепче. — И я срочно хочу услышать, как у вас все было. Он ведь не обидел тебя, правда? Не оказался эгоистичной скотиной?

От моей предательской счастливой улыбки, казалось, треснут щеки.

— Нет, он был замечательным. Все оказалось лучше, чем я могла представить, — так и хотелось прямо сейчас рассказать все в деталях от уборки ночью до моего первого в жизни кунилингуса. Наверное, если бы не любопытные взгляды соседей по столику, я бы выложила даже, как сама ласкала Макса, но вовремя остановилась.

— Значит, теперь у тебя мужчина, и все по-взрослому? — Варя тоже заметила интерес соседок.

— Да.

— Здорово! — кивнула. — Черт! Потрясающе! — добавила одними губами.

— Как-то так, — спорить было сложно. — Осталось лишь поговорить с Сашей.

Всю веселость Вари как ветром сдуло.

— Честно говоря, не знаю, как лучше ему все преподнести, — продолжила я. — Неделю назад я уже пыталась предложить расстаться. Даже без Макса было ясно, что у нас ничего не получится, но Саша оказался против. Он так убеждал меня не спешить. Был таким заботливым…

— И ты повелась… — всплеснула руками Варя.

— Дура полная. Дала себе время, — я опустила взгляд в стол. — А сейчас нужно начинать все заново.

В ответ должно было прилететь что-то вроде "ну, конечно!", "нужно было рвать за раз", "кто так делает". Уж я-то знала, как Варя по щелчку пальца отправляла своих ухажеров в отставку, но ничего подобного подруга не сказала.

Будто все еще до конца не вылечилась, она тяжелым взглядом посмотрела мне в глаза, а затем произнесла то, чего я и ожидать не могла:

— Майка, будь осторожна. Если этот Макс действительно о тебе беспокоится, постарайся быть с ним как можно больше. Саше, конечно, придется сказать, но потом шуруй сразу к Максу. Под его накачанную хоккеистскую руку, и не думай ни о чем.

— Какое-то тревожное напутствие! — мне стало не по себе.

— Просто будь осторожна. Мужчины очень опасны в гневе.

— Думаешь, Саша…

— Даже тот, кто кажется очень добрым, — не дав мне договорить, закончила Варя. — Жизненный опыт, — она неопределенно замахала руками, снова начиная улыбаться.

— Я теперь и не знаю, что думать.

— Думать нужно о том, что все будет хорошо, — подруга снова зачерпнула мороженное. — У тебя есть Макс. И это фантастическая новость.

— Да…

— Когда у вас новая встреча. Какие планы? — она постучала ручкой ложечки по столу. — Я хочу все знать. И не говори, что любопытство — это порок.

Мгновенно переключиться с разговора о Саше на обсуждение планов было непросто. Что-то мешало. Надоедливое, как муха, и очень тревожное.

— У него, наверное, тренировки и матчи каждый день, — не обращая внимания на мое молчание, затараторила подруга.

— Мы… Мы планировали завтра встретиться. Сегодня у Макса игра.

Брови Вари взлетели вверх.

— И ты выдержишь целые сутки?

— Не представляю, как, — от мыслей о Максе напряжение стало отпускать. — Но придется.

— Хм… — глаза напротив азартно вспыхнули. — Подожди!

Варя достала свой телефон и принялась что-то быстро набирать. Пальцы бегали по сенсорному экрану, словно на чемпионате по скоростному печатанию, и лишь спустя пару минут подруга снова вернулась ко мне.

— Как я понимаю, планов до ночной смены в клубе у тебя нет? — как бы между делом поинтересовалась она, когда с перепиской было покончено.

— Уборка, подготовка к парам. А что?

— А то… — Варя сделала театральную паузу, — … что сегодня мы идем на хоккей!

Не веря своим ушам, я скосила взгляд на ее телефон.

— Один мой знакомый смог достать билеты! — рассмеялась Варя. — А еще он сможет провести нас к запасному выходу, через который хоккеисты потом уходят.

Подруга заговорщицки подмигнула, и уголки моих губ сами собой разъехались в стороны.

— Варька, ты сумасшедшая! — теперь уже я потянулась через стол за объятиями. — Но я тебя люблю!