— Поздно, пчелка, — Макс притянул меня к себе и, быстро поцеловав в губы, заглянул в глаза. — Я тебя уже поймал. Теперь никуда не отпущу.

Сложно было понять, какую глубину Макс вкладывал в эти слова, но внутренняя пружина, та самая, что с самого утра не давала спокойно вздохнуть, разжалась.

Стало без разницы, что на мне надето и достаточно ли я привлекательна. Впереди длинный, насыщенный день, рядом со мной был Макс, и все, что требовалось — довериться. Отпустить по домам сторожевых псов "сомнение", "тревогу" и "контроль". Допить кофе и стать той, кем всегда была рядом с этим мужчиной — влюбленной дурочкой.

После щедро сдобренного ромом капучино и шуток в машине настроение мое подскочило вверх. Нескладный дом Макса перестал казаться таким уж уродцем, и волнение ни разу не взяло за горло, пока шла по вымощенной тротуарной плиткой дорожке от машины к крыльцу.

— Какой у нас план? — спросила уже в гостиной, когда вопреки всем предположениям Макс не набросился на меня, стоило закрыть дверь.

— А какой ты хочешь? — в голубых глазах сверкнул лукавый огонек.

— Сегодня ты шериф. Я обещала слушаться. Помнишь?

Как огромный довольный котяра Макс потянулся.

— Ну, тогда скидывай с себя все… — он сделал паузу, нахально любуясь моей реакцией, — …и пошли купаться.

Ноги приросли к полу. Слишком быстро вспомнилась наша первая встреча здесь. Два голых тела, крики, стоны, шлепки… И размазывающее на атомы по стенам обжигающее чувство стыда.

— Хочешь предложить мне джакузи?

— И не собирался, — нисколько не стесняясь, Макс сбросил с себя майку и в несколько движений избавился от джинсов с трусами. — Как насчет того, чтобы поплавать?

Словно все еще был одет, причем как минимум в смокинг и бабочку, он уверенной походкой двинулся в водную зону и оставил дверь отрытой.

— Не дрейфь! — прилетело через плечо.

"Я и не боюсь", — хотелось ответить вслед, но отвечать стало некому. Дойдя до бортика, Громов ловко вошел в воду, и все, что мне осталось — вид идеальных упругих ягодиц, сильных длинных ног и несколько капель воды, разлетевшихся в стороны.

Не пойти следом было сложно.

— Научишь меня так нырять? — словно действительно пришла сюда купаться, я стащила джинсы и водолазку. Интуиция подсказала, что следует снять и белье, но оказаться голышом в огромном помещении с окнами от пола до потолка, да еще, возможно, и с камерами… Для меня это было слишком.

— Даже и не думай, — Макс подплыл к краю бассейна как раз перед тем, как я решилась спуститься. — Только голышом. Здесь дресс-код.

— Но если кто-нибудь увидит?

— Окна непроницаемы, а доступ к камерам только у меня, — Макс поманил меня пальцем. — Давай, запишем мне на память небольшое эротическое видео.

— Извращенец, — нехотя я все же сняла с себя последнюю одежду и топориком прыгнула в воду.

— Даже не представляешь, какой!

Стирая из моей головы все мысли о стыде, вокруг талии сомкнулись мужские руки, и горячее напряженное тело прижало к прохладному кафелю бассейна. Шутки закончились.

— Соскучилась? — налитый член тараном вжался в живот. Не потребовалось никаких других намеков, чтобы стало ясно, о чем именно я могла соскучиться.

— А ты? — вокруг была вода, но во рту у меня пересохло.

— Не представляешь, как. Раз сто представлял, как развожу твои колени, — Макс приподнял меня так, чтобы я смогла обхватить его ногами за талию, — вылизываю соски, — горячий язык, дразня, круговыми движениями прошелся по ареолам, — и вхожу по самые яйца.

Рука внизу поправила член, и теперь он уперся мне между ног, как раз туда, где уже ныло от желания.

— Звучит… — мой голос сел, — …возбуждающе.

— Хочу, чтобы тебе было хорошо, — в голубых глазах не было и тени веселья. Не помню, видела ли я Макса когда-нибудь более серьезным. Наверное, лишь вчера, на льду, когда он в одиночку обходил двух защитников.

— Тогда сделай это, — плавно качнувшись, я потерлась нежными складками о массивную головку.

Как и в прошлый раз, мой стыд выгорел от желания, будто спичка. Вместе с ним выгорел и страх перед болью. Возбуждение с ромом сняли последние барьеры, и лишь сильные ладони, надежно прижимающие к твердому мужскому телу, мешали самой сделать последний шаг.

— Даже и не думай, — прошептал на ухо Макс, и я ойкнула, когда прямо в воде получила увесистый шлепок. — Все будет, когда я решу. И как решу.

Словно куклу, он рывком перетянул меня к соседней стене и развернул спиной к себе.

— А пока хочу послушать, как ты умеешь кричать, — нажал на таз, пододвигая ближе к кафелю.

Вначале я ничего не поняла. Попыталась извернуться. Но потом между ног оказалась струя воды, и я чуть не задохнулась от фантастического ощущения.

Громов действительно был извращенцем! Маньяком, умело пользующимся всеми доступными средствами, чтобы свести меня с ума.

— Бо-о-же!

Распятая, словно бабочка, на мужском теле, я попыталась свести колени. Слишком остро. Слишком стыдно. Такие игры были для не для меня. Но, лишая всякого желания сопротивляться, быстрый поток выталкивал с короткими перерывами все новые и новые литры пузырящейся воды на мою чувствительную плоть и смывал неловкость.

Сил бороться надолго не хватило. Мысли исчезли. Словно по мне вдарило двести двадцать вольт, каждое нервное окончание зазвенело, и от жгучего желания внизу живота перехватило дыхание.

Макс точно знал, что делал! Сильные ошеломляющие ощущения ломали любые комплексы и запреты. Крепкая мужская грудь за спиной, тяжелое дыхание над ухом и бесконечная, бьющая по лобку и клитору пульсация…

У меня не было ни единого шанса.

Лишь право на стоны, всхлипы и… тонкий, надрывный крик.

— Да-а-а! — до хрипоты и оглушающего эха.

— Да-а-а… — почти беззвучно, вывернувшись в мужскую ключицу.

— Да-а-а… — затихающим шепотом в жадный, сминающий мои губы поцелуем рот.

Голова кружилась как у пьяной. Быстрый язык Макса настойчиво вылизывал мои зубы, небо, терся о язык, не позволяя хоть на миг прийти в себя, а тело все сильнее дрожало и плавилось.

Как после бассейна мы оказались в спальне, я так и не поняла. Задремавшее от пережитого оргазма и поцелуев сознание отказывалось просыпаться. Лишь когда спина коснулась прохладной шелковой простыни, что-то похожее на смущение на миг кольнуло под грудью, но тут же отпустило.

Волнению больше не за что было зацепиться в моей опустевшей голове. Разомлевшая, заласканная, я вся превратилась в живой приемник с ювелирной точностью настроенный на одного единственного мужчину.

Он стал нужен как воздух. С болью. С радостью. С напором, от которого ноги сами разъезжались в стороны. И с отчаянием, плещущимся в затуманенных от желания голубых глазах.