Лица стражников вытянулись в недоумении. Хан шутит или говорит всерьез? Беки[45]тоже удивленно переглядывались между собой.

А хан распалялся все сильнее:

— Я вас спрашиваю, почему вы молчите?!

— О великий Девлет-Гирей, хан наш, — робко заговорил хаджи Якуб. — Но мы выполняли волю…

Девлет резко обернулся и приблизил разгневанное лицо к говорившему. Хаджи в страхе отшатнулся, разглядев в глазах хана грозу.

— Чью волю вы исполняли? Чью?! — Девлет спрашивал уже спокойно, почти по-приятельски, но это добродушие казалось гораздо страшнее, чем гневный тон.

Хаджи спрятался за спины эмиров и больше не произнес ни слова.

— Сагиб, ты прости меня, что все так обернулось. Поверь, я здесь совершенно ни при чем! — Хан был смущен, и на его губах замерла робкая улыбка.

Сагиб-Гирей протянул навстречу Девлету обе руки, и цепи на его запястьях мрачно загромыхали.

— Почему на Сагиб-Гирее цепи?! — опять сорвался на крик крымский хан. — Снять с него оковы!

В комнату тут же вошли два кузнеца и, ловко орудуя молотками, стали освобождать запястья Сагиба. Цепи тонко позвякивали при каждом ударе, а затем упали на мраморный пол. Сагиб растер пальцами затекшие суставы:

— Спасибо, Девлет-Гирей. Я твой вечный должник и никогда не забуду тебе этого. Может быть, я порой был несправедлив к тебе… ты прости меня за это.

— Что ты, что ты, — растроганно бормотал Девлет. — Разве я мог поступить иначе? Я часто вспоминаю свое детство, ты заменил мне отца и дал поддержку, в которой я нуждался, — полуобнял он дядю. — Я не по праву занимаю ханское место и завтра же… Нет, почему завтра?! Сегодня же я напишу письмо султану Сулейману, чтобы он лишил меня дарованной чести и вернул стол более достойному! Мне так будет спокойнее, к тому же я слишком молод, чтобы повелевать. Ступай на свое место, хан Сагиб. Оно принадлежит тебе! — подтолкнул Девлет-Гирей своего дядю, и тот сделал первый нерешительный шаг к ханскому трону. За ним второй, третий…

Он все больше набирался уверенности. А почему бы ему не вернуться на привычное место? «Конечно, я не забуду мальчишку, сделаю его своей правой рукой. Он действительно слишком молод, чтобы управлять Крымским ханством. Пусть посмотрит на дядю и наберется силы!»

Когда до трона оставался всего лишь шаг, в зале раздался смех Девлет-Гирея. Поначалу тихий, он все больше набирал силу, а потом громкий, почти истеричный хохот заполнил собой все. Ему было тесно, и он вырывался через узкие окна на ханский двор.

Янычары, стоявшие на страже, переглянулись. «Умеет веселиться молодой хан, теперь понятно, почему он так полюбился султану».

Стоявшие рядом беки сначала нерешительно, а потом смелее подхватили смех Девлет-Гирея. И от этого смеха лицо Сагиба перекосилось.

— Выходит, все-таки ты не потерял надежду вернуться на ханство? — резко оборвал жуткое веселье Девлет-Гирей. — А как только ты сядешь на этот трон, тебе тотчас понадобится и моя голова?! Позвать ко мне Булюк-Гирея! — раздался его властный голос.

Вошел Булюк. Смиренный. Кроткий. Приложив руку к груди, он низким поклоном поприветствовал всех присутствующих. Девлет безразличным взглядом скользнул по своему двоюродному брату и сказал:

— Я выполнил твою просьбу. Вот твой обидчик, Булюк. Делай с ним все, что посчитаешь нужным. Он твой!

— Я задушу его! — поднял Булюк руки, готовый тотчас вцепиться в горло обидчику. — А его поганое мясо пусть едят псы всего Бахчэ-Сарая! — он сделал шаг навстречу бывшему хану.

Сагиб-Гирей отшатнулся, увидев искаженное гневом лицо племянника, его злые глаза.

— Я сделал ошибку. Надо было придушить тебя еще в крепости!

Сагиб отступил на шаг и, запутавшись в полах одежды, растянулся на мраморном полу. Когда он поднял голову, то увидел прямо перед собой короткие сильные пальцы Булюка, уже держащие шелковый шнур. В следующее мгновение шнур захлестнул тонкую шею бывшего хана, и Булюк что есть силы затянул крепкую петлю. Тело Сагиба обмякло, дернувшись в последний раз, но Булюк-Гирей, стиснув зубы, все продолжал затягивать шнур.

— Он уже мертв, — равнодушно проговорил Девлет. — Оставь его. Ты хорошо проделал свою работу. Очень рад, что не ошибся в тебе. Я по-братски награжу тебя.

— Самая лучшая награда для меня — твое расположение, — заглянул Булюк-Гирей в глаза двоюродного брата.

— И все-таки он был великий хан, — задумчиво произнес юный правитель Крыма. — Жаль, что нам стало тесно на одной земле. Хана Сагиб-Гирея похоронить в усыпальнице хана Хаджи-Гирея! Это моя воля. Сагиб-Гирей достоин великих почестей.

Ночью Булюк-Гирея грубо растолкали. Перед ним стояли двое янычаров из охраны хана и хаджи Якуб.

— Вставай! Тебя хочет видеть Девлет-Гирей! — проговорил хаджи.

— Хан хочет видеть меня ночью? — забеспокоился Булюк. — Неужели он не мог позвать меня утром?

— Хан хочет тебя видеть именно сейчас!

— Хорошо, я иду! — поспешно стал одеваться Булюк-Гирей, подпоясываясь на ходу.

Ночь была светлой, звездной. Из окон ханского дворца Девлет-Гирей видел, как широкий двор пересекли четыре фигуры, затем они остановились перед высокими дубовыми дверями дворца и о чем-то долго разговаривали.

— Что же они тянут? — недоуменно пожал плечами Девлет.

Тут один из янычаров поднял руку, в ночи сверкнула сталь, и обезглавленное тело Булюк-Гирея скатилось по крутым ступенькам высокого крыльца. Янычары завернули тело Булюка в покрывало и выбросили его за пределы дворца на съедение псам. Хаджи Якуб подобрал голову Булюка. Тяжела. Бросил ее в мешок. Надо спешить к Девлет-Гирею, наверняка он уже ждет.

В комнате при свете лучин на мягких подушках сидели двое: крымский хан и Кан-бирды.

— Все ли ты выполнил в точности, как я приказывал? — спросил Девлет, как только Якуб переступил порог его комнаты.

— Да, великий хан, — произнес хаджи, — и как свидетельство своей преданности я принес тебе голову Булюка. — И он вытряхнул ее на пол.

Голова с глухим стуком упала на ковер и застыла. Открытые глаза смотрели куда-то вверх. Девлет-Гирей вздрогнул: ему показалось, что глаза его брата моргнули.

Хан покосился на невозмутимого Кан-бирды. Казалось, его совсем не интересует произошедшая сцена. «Только бы Кан-бирды не заметил мою слабость. Он обо всем расскажет Сулейману».

— Брось голову обратно в мешок… и закрой ему глаза. Пусть спит, — проговорил Девлет.

Хаджи Якуб уже уходил, когда его остановил властный голос хана:

— Задержись! Отпиши великому султану Сулейману, что я выполнил все, что он приказал! Сагиб-Гирея больше нет! И еще… напиши Сююн-Бике в Казань, что ей нечего больше опасаться. Булюк-Гирей мертв, и пусть ее сын будет ханом.