Хан разорвал бумагу, а обрывки швырнул в угол.

Правоверные собрались перед мечетью Кулшерифа и терпеливо дожидались, когда выйдет сеид. Он появился в своем обычном облачении: на голове — невысокая белая чалма, на плечах — темный халат.

— Мир вам, мусульмане, — приветствовал собравшихся сеид, — и милость Аллаха, и благословение его.

— И тебе мир! — хором отозвались правоверные. Была пятница. День хутбы, мусульмане ждали проповеди.

— Вспомните слова Мухаммеда: «Мы вернулись с малого Джихада, чтобы приступить к Джихаду великому!» Джихад — война с неверными, в которой павшим уготовано место в раю. В этой войне мы должны не только победить неверных, но и возвыситься. Казанцы! Мы всегда должны помнить о том, что свою судьбу держим в собственных руках. И помните о главной заповеди Аллаха — борьба за веру всегда священна. Амин!

Хутба была окончена. Правоверные разошлись по домам.

Казалось, что даже природа готовится к грядущим битвам. Солнце неожиданно затянуло грозовыми тучами, которые низко повисли над землей, почти касаясь островерхих минаретов.

А потом небо прорвало, и пошел невиданный для Казани ливень. Дождь озлобленно колотил серую пыль и так густо замесил ее, что превратил дороги в непроходимые болота. В нескольких домах он поломал слюдяные пластинки и с шумом ворвался в притихшие избы.

Затем небо разрезала молния. Одним концом она уперлась в мокрый подорожник, а другим — убежала в бесконечность. И тотчас раздался гром. Казалось, что небо разбилось о расквашенную землю, оставив после себя лужи и топкую грязь.

Дождь прекратился так же неожиданно, как и начался. С вершины высокого клена одиноко прокаркал ворон, а потом, взмахнув крыльями, полетел на поживу к полноводной Итили.

Река разлилась, затопила широкий плес, поросший густой осокой, и серой волной подступила к останцу,[77]на котором стояла казанская твердыня. А Гостиный двор-остров, где по обыкновению проходил торг, теперь напоминал плывущий корабль. Волны накатывались на его берега и с тихим шорохом гасли. Казалось, что остров плывет, рассекая набегавшую на песчаный берег волну.

Ядигер не боялся завтрашнего дня. Казанский хан верил, что ненастье осталось в прошлом. Впереди — солнечные дни, в которых для Казани найдется немало тепла.