Чернобородый маг хмыкнул. «Да был бы у вас хоть единый шанс без меня». Эту мысль он, разумеется, не стал передавать сквозь толщу стен. Развернулся и пошел к выходу из пещер. Предстояло много дел.

* * *

Воин провел ладонью по бритой голове, опустил руку, оглядывая лежащую под ногами долину. Резкий ветер сдувал снег с горных вершин, и белые искорки кружились в морозном воздухе. Солдаты кутались в накидки и плащи из шерсти, даже маги ежились, стоя на открытом воздухе, но воину как будто был неведом холод. Сероватая кожа еще больше дубела, а ступни в кожаных сапогах так же размеренно шагали по перевалам между вздымавшихся круч, как и по вымощенным дорогам покинутой теплой Лигурии.

Последний переход был сделан. Впереди низины и проходимые холмы, грозные альпийские скалы остались позади. Маги постарались, в меру способностей разравнивая путь для армии Хессанора. Теперь ее ничто не удерживало. Одна часть ратей мерно продвигалась в глубь территории италийцев, строила корабли по обеим сторонам полуострова, готовясь плыть к берегам Галлии и Далмации, другая, во главе с бритоголовым воином, шла дальше, выполняя указания Зафира.

Недостатка в рекрутах не имелось. Спускались с гор воинственные орки, желавшие новых территорий, их мирные собратья вынуждены были отступать и прятаться вместе с жителями захваченных земель. Собирались под знамена с вышитым знаком восьми стрел люди – добровольно, в стремлении оказаться на стороне сильного, или под воздействием колдовских чар. Приходили и маги, изгои в своих краях, жаждавшие лишь одного – могущества и власти. Полки росли и шагали все дальше, почти не встречая достойного сопротивления. А там, где встречали, расправлялись с непокорными с такой жестокостью, что окрестные города и деревни сдавались без боя, с поклоном вынося ключи от ворот наводящим ужас военачальникам.

К Хессанору приблизился маг, из тех нескольких избранных, приведенных из Хьерварда и отмеченных печатью Хаоса. Они не были так мощны, как Зафир или Хессанор, но умело использовали черную, запретную во всех мирах волшбу.

– Вся дружина собрана, мой господин, – проговорил чародей. – Что прикажешь?

– Двигаемся до первых поселений. Там остановимся.

– Как будет угодно.

Семь деревень, раскинувшихся среди лугов, были захвачены к вечеру. Тела немногих крестьян, отважившихся на сражение, сложили на поляне и подожгли. Бойцы занимали дома, ставили шатры, выставляли дозорных. Селяне, вышвырнутые из собственных жилищ, ютились в хлевах, деля их вместе с животными. Животных, впрочем, убавилось вполовину, их оприходовали на ужин солдаты. Кто-то из деревенских убежал в священные дубовые рощи, под защиту идолов, кто-то поспешил под кров маленькой церковки Единого Всевышнего, притулившейся на берегу узкого потока. Гоняться за ними не стали, только перекрыли наглухо выходы из долины, дабы весть о нашествии не разнеслась по краю раньше времени.

– Повелитель, мы поймали лазутчиков!

Перед Хессанором склонился один из сотников – италийцы в войсках упорно именовали их центурионами.

– Что за лазутчики? – нахмурился военачальник. – Откуда они здесь?

– Их было трое, скрывались у подножия горы, наблюдали за нами. Попытались уйти, но мои ребята их загнали. У главаря обнаружили вот это.

Сотник протянул господину кольцо с печаткой. На серебре размахнул свои крылья летящий сокол.

Взгляд Хессанора потемнел.

– Хединиты, – процедил он сквозь зубы. – Глупо с их стороны соглядатайствовать с опознавательным знаком на кольце. Они тут?

– Да, повелитель. В магической клети на окраине деревни. Двое, эльф и человек. Главарь был нами убит.

– Значит, эльф…

В голосе военачальника сотнику почудилась разбуженная стихия. Будто заворчал, заворочался дремавший в толще скал древний вулкан, и стоит какому-нибудь безумцу бросить камень в его жерло, как взметнется ввысь пепел, рассыплется по склонам огненный дождь, извергнется из недр жидкое пламя, пожирая все вокруг.

– Показывай где.

Хессанор встал и, откинув полог шатра, вышел в ночь.

Вдалеке все еще дымился погребальный костер, и тошнотворный, едкий запах от него стелился над землей. Клетка – пустой сенник, окруженный запирающими чарами, нашлась быстро. Походя растворив заклятие на двери, Хессанор шагнул внутрь.

Как и сказал сотник, пленников было двое: светловолосый мужчина, похожий на выходца из северных земель, и эльф в неприметном сером одеянии, изрядно потрепанном. Руки их стягивали прочные веревки.

– Убили нескольких наших, прежде чем их взяли. – Сотник, зашедший следом в сопровождении стражи, со злобой пнул светловолосого по ногам.

Военачальник подошел ближе, остановился напротив эльфа. Перворожденный поднял глаза и вдруг прошептал удивленно:

– Ты же…

Закончить Хессанор ему не дал. Могучим ударом кулака он свалил эльфа на дощатый пол. Северянин вскочил в обреченной попытке защитить товарища, его тут же сбили с ног и опрокинули на землю, прижав остриями копий. Перворожденный медленно сел, сплюнул выбитыми зубами и кровью, с презрением оглядел Хессанора и отвернулся.

– Сколько вас и кто прислал?

Эльф даже не разжал губ. Правитель, впрочем, не ждал ответа.

– Займитесь им, – кивнул он стражникам.

Те сноровисто подхватили пленника под локти и выволокли наружу. Второй остался в сеннике, вновь отрезанный от мира заклятием, окружившим импровизированную тюрьму.

Свет факелов осветил силуэт Перворожденного, его темные длинные волосы, уставшие глаза.

– Прямо здесь? – уточнил сотник.

– Да. Я хочу это видеть.

«Центурион» поклонился и тут же крикнул проходившим мимо солдатам:

– А ну тащите сюда четыре крепких кола, живо! И вкопайте их в землю. Веревки не забудьте.

Через несколько минут руки и ноги эльфа были примотаны к кольям, тело растянуто, как на дыбе. Рядом стояли трое с пустыми, бездумными лицами, пламя бликовало на стали, зажатой в их ладонях.

– Говори, – потребовал Хессанор.

Перворожденный молча смотрел в небо. Что он там увидел? Большую Медведицу, печально взирающую на Терру со всеми ее отражениями? Гончих Псов, несущихся по черным просторам в погоне за Медведицей и не ведающих о делах, творящихся внизу? Или своим не людским, дивным взором он уже прозревал очертания Арды и золотые врата Валинора?

– Начинайте, – приказал военачальник.

Кто-то поспешил принести для него кресло из шатра, Хессанор сел. Факелы временами выхватывали из тьмы его внушительную фигуру. Трое склонились над эльфом. Долго не было слышно ни звука, кроме топтания палачей и стражей да позвякивания железа. Потом раздался судорожный вздох… и стон, полный смертной муки, пронесся над ночными лугами.

Рот Хессанора разрезала змеиная ухмылка.