Нет! Только не это!

Но было поздно… Удержи он его, все равно не помогло бы. Магия строптивой эльфийки рвала тщательно вытканное полотно чар, спутывала тонкие связи и потешалась над всеми планами самозваных богов. Не укротить!

Дотянувшись до плети, колдун обхватил металлическую рукоять обеими ладонями и призвал на подмогу все доступные ему источники мощи Хаоса. Плеть дернулась, не желая смириться. Вокруг продолжали грохотать камни и трещать ветви деревьев.

Возле поваленного соснового ствола кто-то зашевелился, поднимаясь.

– А ну, сюда! – страшным голосом заорал Зафир.

Младший жрец, паренек лет двадцати, в порванной хламиде и опаленном плаще, спотыкаясь, кинулся к чародею. Одна рука у него безжизненно висела, перебитая и кровоточащая. Но он бежал к своему божеству, широко распахнув глаза и тяжело дыша. Лишь юноша упал к ногам колдуна, тот подхватил его под мышки и с нечеловеческой силой швырнул в единственный уцелевший магический костер.

Языки пламени объяли паренька со всех сторон, не позволяя вырваться. Он раскрыл рот в беззвучном крике и тут же, сожранный волшбой, рассыпался пеплом. Энергия! Зафир испытал ее прилив – жертва сделала свое дело – и сумел наконец обуздать огненный бич. Пылающие кольца нехотя свернулись, втягиваясь обратно в жезл.

Музыка не покорилась магу. Он был слишком самонадеян, полагая, что смог с ней разобраться. Ведь еле-еле сейчас загнал ее в хранилище, и Хаос вездесущий знает, удастся ли воспользоваться ею снова.

Пошатываясь, Зафир огляделся. Стихия унималась, разлом в скалах тянулся глубоким каньоном, туда осыпалась почва и скатывались мелкие обломки. Вероятно, трещина достала до самой сферы, но, увы, он слышал разочарованные возгласы соратников – западня по-прежнему держала их в своих тисках. Хоть живы остались, и то счастье. Жрецы все погибли – не жаль, найдутся новые. Время, однако, будет потеряно.

Зафир скрипнул зубами. Окаянная магия! Не далась, не подчинилась. И как, поглоти вас бездна, вызволять соратников? Его снова качнуло, разум на секунду затуманился. Нет, потом, все потом. Сначала – прийти в себя, подумать и нить за нитью мысленно расплести клубок чар, чтобы понять, что случилось. Где-то на грани все еще звучал зов Дарнара и Юргнорда, чародей с натугой откликнулся. Голоса умолкли, прекратили его донимать, маги учуяли, что их собрату пришлось нелегко. Зафир воззвал к верховному жрецу, оставшемуся в храме, – пусть придет с людьми и паланкином. Кажется, ему в таком состоянии не сотворить заклятие перемещения.

В верхней комнате башни было сумрачно и сыро. Дождь колотил по серым куполам и залетал в распахнутые настежь створы узкого проема. Зафир сидел в углу в обитом черным бархатом кресле и, не обращая внимания на собирающуюся под окном лужу, чертил сухим пером на столе резкие линии и ломаные знаки. Это помогало ему сосредоточиться.

Итак. Испытание провалилось. Магия эльфов есть магия эльфов, и никому, кроме них, она не подвластна. Если он хочет попробовать еще раз, придется найти какого-нибудь Перворожденного и вложить в него чудом удержанные и сохраненные способности той девчонки. Один раз маг уже пытался так сделать, сговорившись с отступником, пресветлый род которого проклял его и отверг. Но отнюдь не всякий эльф в состоянии услышать Музыку, а тем более удержать в себе насильно втиснутую волшбу и превратить ее в послушное орудие. Это исключительная способность. На некоторых пластах Реальности единицы Перворожденных еще обладали подобным даром, на других – он, казалось, исчез навсегда.

Отыщется ли такой эльф – неизвестно. На Альтерре их вообще немного. А если нет, остается только ждать Хессанора с его полками. Он приведет с собой безропотную массу людей, готовых умереть по мановению Зафировой руки, и тогда Тибору понадобится гораздо больше жрецов, ибо на черном алтаре день и ночь не будет высыхать кровь. Тысячи жертв нужны для того, чтобы нанести магической сфере сокрушительный удар. Больше, чем тысячи.

Зафир запустил перо в угол, откидываясь на спинку кресла. Вездесущий Хаос, и почему он тогда не договорился с девчонкой? Да, шантажом от нее мало чего можно было добиться, и сбежала бы девица при первой возможности, но вдруг бы сработало? Она так любила своего золотоволосого красавчика…

Что ж, терпеть и копить силы – пока это все, что имело хоть какой-то смысл.

– Сударь маг, ах… сударь маг, ну не здесь же! Пощадите бедную Клодетту! Не лишайте ее единственного средства к существованию, дорогой сударь маг!

Мерцающая полоса вспыхнула еще раз и втянулась в кристалл; Финеас набросил на него плотную тряпицу, убирая в сумку.

– Не волнуйтесь, хозяйка, ваш постоялый двор еще… постоит.

– Ах, сударь маг, но это ж страсть что такое. Выглядываю, а тут шум, гром и сияет все, как фейерверки на именинах князевой дочки. Я ведь думаю, пропал мой дом, пропал мой садик! Вы уж не пугайте Клодетту, смилостивьтесь. А ежели вам непременно нужно светопреставление устраивать, так это лучше за городом, где простору поболе.

В общем-то Финеас тоже склонялся к загородному варианту, но не хотелось терять время, таскаясь туда-сюда. Пришлось воспользоваться единственным пригодным для опытов местом. Результатом он был доволен. Защита держалась почти как задумано. Подрихтовать немного, чуть сменить пропорции компонентов, и готово.

– Вы лучше, сударь маг, идите посмотрите лошадок. Там ваша, э-э… спутница их привела.

С обратной стороны здания и впрямь доносилось конское ржание. Финеас последовал за хозяйкой. Животные обнаружились в небольшом стойле при гостинице. Вопреки опасениям, суккуба послушалась мага, не стала поступать назло; крупный бурый мерин и две серые кобылки выглядели здоровыми и выносливыми, сбруя – крепкой, а седла – удобными. Мара стояла тут же, приматывая повод к жерди. Конек рядом с ней слегка тревожился и переступал с ноги на ногу, чуя в девушке нечто опасное, словно здесь, посреди шумного города, на мощеной улице, повеяло вдруг диким лесным зверем.

Девушка дождалась, пока Финеас осмотрит лошадей, и только потом заговорила:

– Ну как? Не подвела тебя глупая бесполезная Мара?

– Хорошие кони. – Маг повернулся к ней. – Спасибо.

– То-то же. Я во многих вещах разбираюсь лучше, чем ты думаешь.

Суккуба мотнула яркой шевелюрой и направилась к выходу.

– Выезжаем завтра, милый? – спросила она, уже переступая порог. – Ты не передумал?

– Завтра.

– Тогда скажу прислуге, чтоб расседлали лошадок и вообще занялись ими.

Финеас кивнул. И испытал облегчение, когда она ушла: общаться с девушкой по-прежнему было трудно, но и прогонять вроде не за что. С самого начала, как только он увидел ее, стоящую под фонарем на темной улочке, маг понял, что придется туго. Сам виноват, разве не знал, что с суккубами шутки плохи? Они ветрены, непредсказуемы, беспринципны, ненасытны… теперь выясняется, что и назойливы. Порой. Интересно, как скоро ей надоест эта игра? Девочка скучает, понимаешь ли. Или взаправду к нему привязалась? Финеас недоверчиво покачал головой. Да нет, не может быть, просто очередная блажь.