В следующий вылет Вася пошёл, чувствуя себя настоящим боевым пилотом. Но когда он услышал по радио: «Дьяк, «мессер» на хвосте» – и опять увидел пронёсшиеся рядом с кабиной трассы, нервы его не выдержали. Самолёт Васи шарахнулся в сторону, выполнил какую-то немыслимую фигуру и скрылся в облаках. Вася долго пытался крутить какие-то на его взгляд фигуры высшего пилотажа, а на самом деле просто беспорядочно дёргал ручку управления. Потом сообразил, что вокруг облака и ни своих ни чужих не видно. Из облаков выходить было страшно. И он попробовал, как мог, по приборам развернуть самолёт к родному и такому уютному аэродрому. Но перепутал восток с западом. Постепенно Вася успокоился. Осознал опять себя боевым лётчиком. Периодически ему казалось, что он сбился с курса, и он уверенной рукой опытного пилота корректировал полёт.

Внезапно облака расступились, и Вася увидел в метрах ста пятидесяти перед собой и чуть ниже одинокий большой самолёт с немецкими крестами. От неожиданности Васин мочевой пузырь опять опорожнился. Пальцы свело судорогой, и Вася непроизвольно нажал на гашетку. Очередь из двух крупнокалиберных ВС и 20-миллиметровой пушки ШВАК разорвала в клочья кабину пилотов и центральный двигатель «юнкерса». «Юнкерс» стал валиться к земле, а Вася, испугавшись, что кто-нибудь может его увидеть-услышать, опять рванул в облака, разворачивая самолёт. Секунд через тридцать испуганный Вася выскочил в очередной разрыв облаков и увидел несущийся прямо на него Фокке-Вульф. Вася зажмурил глаза, сведённые судорогой руки плотнее вцепились в ручку управления и случайно нажали на гашетку, выпуская одной очередью весь боезапас.

Немец опоздал буквально на миг. Его самолёт развалился. От очереди Васиного «яка». Через какое-то время Вася осознал, что всё ещё жив, и открыл глаза. Немца нигде не было.

Как младший сержант Дякив добрался до своего аэродрома – загадка природы. За весь полёт Вася ни разу не набирал максимальной скорости, всю дорогу летел на ровном экономичном газу. Сел на последних каплях топлива.

21 декабря, 1942 год, аэродром около г. Орджоникидзе.

Вылет истребительного полка на прикрытие полка Пе-2 закончился в целом успешно. «Пешки» слетали без потерь. Истребители сбили два «мессера», своих потерь не имели, за исключением пропавшего самолёта с молодым пилотом. Никто не видел, куда и как он пропал. Все «яки» уже давно раскатили по полукапонирам и начали обслуживать. Как вдруг на взлётное поле грохнулся, дав козла и чудом не сломав стойки шасси, пропавший самолёт. Техники бросились к «яку». Пилот почему-то не выбирался из кабины. От штаба полка на взлётку рванул санитарный автобус. Общими усилиями техников и санитаров достали из замершего самолёта младшего сержанта Дякива. Подошедшие ведущий и комэск увидели еле стоящего на ногах Васю в мокрых штанах. Раздвинули отпускающих шуточки техников. Комэск попытался добиться от Васи доклада. Но в ответ был только малосвязный лепет.

– А патроны все куда-то расстрелял, – послышался возглас механика Васиного самолёта.

– Сними фотопулемёт, посмотрим, по каким уткам он стрелял, а то от этого тюти хрен чего добьёшься.

Через полчаса в штабе полка с удивлением рассматривали свежепроявленные снимки. Тютя завалил «юнкерс» и Фокке-Вульф. Вот это номер! Начальник штаба полка, рассмотрев тактические знаки на «юнкерсе», рванул к телефону. Через час офицер из разведотдела Северной группы и НШ полка пытались вытрясти из Васи подробности полёта.

Исходя из анализа радиоперехвата и фотографий, сделанных фотопулемётом Васиного Як-1, выходило, что младший сержант Дякив завалил самолёт командующего группой армий «А» генерал-полковника Эвальда фон Клейста. Судя по суете немцев в эфире, в самолёте разбился сам командующий с начальником штаба группы армий и чуть не половина офицеров штаба.

Через три дня в «Красной звезде» вышла статья о подвиге простого украинского паренька. Вася стал младшим лейтенантом, кавалером ордена Боевого Красного Знамени. Ещё через два дня мюнхенский «Народный обозреватель» сообщил читателям о том, что лейтенант Дякив и вся его семья объявлены личными врагами фюрера.

Больше всего было головной боли у политуправления Закавказского фронта. Перетрусивший Дякив наотрез отказался садиться в самолёт. По всему выходило, что путь Васи лежал в штрафбат. Но проведённое ещё раз медобследование дало основание попросту комиссовать младшего лейтенанта Дякива. И Вася отправился работать помощником механика в один из узбекистанских совхозов.

21–22 декабря, 1942 год, около г. Тихорецка.

Командующий 1-й танковой армией генерал-полковник Эберхард фон Макензен хотел лично командовать задержавшимся штурмом Тихорецка, назначенным на вечер. Но в 14.00 ему сообщили о гибели командующего и начальника штаба группы армий. Макензену пришлось в ожидании приказа из Берлина о назначении нового командующего брать управление группой в свои руки. Он временно возложил на штаб своей армии обязанности штаба группы и приказал остаткам штаба группы армий со всеми службами штаба прибыть к нему под Тихорецк.

За всеми хлопотами по восстановлению управления войсками группы армий Макензен пропустил сильнейший налёт советской авиации на сосредотачивающиеся у Тихорецка части 40-го танкового корпуса. Пропустил он и сам штурм города.

Доклад начштаба армии – группы армий в полночь был безрадостен. 3-я танковая дивизия потеряла от бомбёжек, на минных полях у Тихорецка, от огня противотанковых орудий и в засадах на улицах города более 60 танков и не смогла закрепиться в южной части города, хотя в какой-то момент немецкие танкисты прорвались даже до вокзала. Панцергренадёров русские удачно для себя смогли отсечь от прорвавшихся в город танков. Пехота атакующих несколько раз сходилась врукопашную с обороняющимися, но, понеся большие потери, была вынуждена отступить.

Ночью прибыла колонна с остатками штаба группы армий. И Макензен погрузился в разбор обстановки. Утром 22 декабря он отменил второй штурм Тихорецка. Приказал 40-му танковому корпусу обойти Тихорецк с севера и ускоренным маршем двигаться к Ростову. Кроме того, всем моторизованным и танковым частям группы армий был отдан приказ о немедленном марше к Ростову и подчинении их 40-му танковому корпусу. Было необходимо собрать с тысячекилометрового фронта все подвижные части и соединения для гарантированного взятия Ростова. Без открытия железнодорожного сообщения с Рейхом группу ждал в ближайшее время полный разгром. Всей истребительной авиации, имеющей ещё горючее, было приказано перелететь на аэродромы севернее Краснодара и сосредоточиться на прикрытии движения танковых частей к Ростову.

17-й армии было приказано к 25 декабря отойти на рубеж – северный берег реки Кубань от станицы Усть-Лабинская до станицы Славянской и далее по реке Протока до Азовского моря. Остальные соединения группы должны были отойти к 27 декабря на рубеж Усть-Лабинская – Кропоткин – Сальск.

Только получив от связистов доклад о том, что все соединения группы армий получили его приказы, Макензен отправил свой рапорт в Бюнсдорф начальнику Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковнику Курту Цейтцлеру. Макензен надеялся на то, что, когда до Гитлера дойдёт информация о его приказе на отступление, отменить приказ будет уже невозможно. Войска уже начнут отход. Макензен понимал, что ничем хорошим для него это не кончится. Он уже смирился с тем, что скорее всего предстанет перед трибуналом. Но всё равно надеялся попытаться спасти несколько сотен тысяч солдат от русского плена. При любом раскладе группа армий была бы разгромлена, потеряла бы большую часть тяжёлого вооружения и либо в беспорядке отступила, либо попала бы в котёл. И хрен с этим Адольфом. В русский плен Макензену ходу тоже не было. Вряд ли большевики простят ему его приказы о расстрелах военнопленных и евреев. Он даже подумал, что после взятия Ростова стоит застрелиться. Но всё вышло немного по-другому.