— Мама!

Даша смотрела на мать глазами, полными страха — страха остаться в этом огромном мире наедине со страшной болезнью. Мать взглянула на нее и увидела блестящие от стоявших в них слез большие синие глаза, в которых были и отчаяние, и тревожное ожидание. Ей было жаль дочь, но неписаные законы села толкали ее на избавление от позора любыми путями. К тому же она всегда слепо и безропотно подчинялась воле мужа. Мать была напугана и растеряна. Она по-прежнему стояла у плиты, нервно теребя кончик замусоленного фартука.

И тут Дашу охватил дикий, животный страх. В полной мере осознав ужас своего положения, она вскочила и упала перед отцом на колени.

— Папа! Папочка! — закричала она, содрогаясь от рыданий. — Прошу тебя, не выгоняй меня! Мне одиноко, мне плохо!

Она попыталась схватить его за руку, но отец оттолкнул дочь, отошел к окну и отвернулся. Девушка на коленях поползла к матери. Ей удалось схватить ее руку, и Даша начала ее целовать.

— Мама! Мамочка! Одумайся! Что ты делаешь? Не выбрасывай меня на улицу! Я же твоя дочь! Я всегда старалась быть хорошей девочкой! Мамочка, я люблю тебя, люблю папу! Почему вы так поступаете? Только из страха, что скажут люди? Это же глупо и несправедливо!

Мать попыталась отнять руку, и это ей удалось. Ее слезы падали на стоящую на коленях девушку. Она совсем растерялась. Ей было жаль Дашу, и материнское сердце рвалось от отчаяния, но что-то мешало ей поднять дочь с пола, обнять, приласкать и успокоить. Даша обхватила ее колени.

— Мамочка! — Она подняла блестящие глаза на мать. — Не выгоняйте меня! Я очень, очень боюсь! Мне страшно. Я не хочу умирать. Спасите меня!

Последние слова прозвучали как крик отчаяния. Мать вздрогнула и протянула к ней руки.

— Все! — закричал отец и встал между ними. — Спектакль окончен! Занавес! Ты думаешь, нам тебя не жаль?! Что мы, бездушные твари? Да мать уже все глаза выплакала! Ходит целыми днями как привидение. У меня вот здесь, — отец похлопал себя по груди, — все уже истлело и изболелось. Но я тебе, дочь, скажу одно: ты — наш позор и должна уехать. Твой позор — наш крест, и нам с матерью нести его до конца. — Голос отца становился все тише и спокойнее. — Уезжай, Даша, сегодня же, как стемнеет. Беги отсюда, беги от срама, мы с матерью как-нибудь здесь справимся, — сказал он тихо и добавил: — Сами.

Даша застыла на полу. Она больше не плакала от отчаяния, и на ее лице было выражение покорности и смирения перед неизбежным, которое нельзя уже изменить или исправить.

Она молча поднялась, подошла к рукомойнику, умылась холодной водой и вытерла полотенцем лицо.

— Я к бабушке, — сказала она и, бесшумно ступая, пошла в дальнюю комнату.

Бабушка смотрела телевизор. Она была сухонькая и маленькая, словно жизнь вытянула из нее все соки, энергию, силу, задор, оставив лишь кости, обтянутые морщинистой, воскового цвета кожей. Даша подумала, что очень хорошо, что дверь в комнату была плотно прикрыта, работал телевизор и бабушка ничего не слышала.

— Дашенька, солнышко мое! — обрадовалась бабушка. — Когда ты приехала? Надолго?

Она выключила телевизор и протянула к внучке худые руки со скрюченными узловатыми пальцами.

— Все сериалы смотришь? — улыбнулась Даша.

Она села на стул рядом с кроватью, положила голову на подушку и обняла бабушку. Почувствовав рядом тепло человека, воспитавшего ее, Даша ощутила себя ребенком. Тихий, спокойный голос бабушки ее успокаивал, совсем как в далеком беззаботном детстве.

— А я уже думала, что помру и не увижу тебя, — сказала старушка.

— Бабуль, опять ты за свои глупости! Впрочем, как всегда.

— Да я-то что? Я свое отжила, деточка. Все хорошее уже в прошлом. А как ты, ласточка моя?

— Тебе родители… что-нибудь говорили?

— Я знаю, что ты заболела СПИДом. Это правда? — шепотом спросила бабушка, словно говорила о чем-то запрещенном.

— Правда, — спокойно сказала Даша. После только что пережитого у нее не осталось никаких эмоций. Одна пустота.

— А что это за болезнь — СПИД?

— Это тяжелая болезнь.

— Как рак?

— Ага.

Бабушка беззвучно заплакала.

— Как же так получилось, Дашенька?

— Я спасала в аварии парня и заразилась.

— Надо же такому случиться! Горе-то какое! И что ты теперь, деточка, будешь делать?

— Лечиться, что же еще?

— Рак не лечится. Если СПИД как рак…

— И рак, и СПИД лечатся, не волнуйся. Или ты, бабуля, тоже боишься заразиться от меня? — спросила Даша, целуя бабушку в мокрую от слез щеку.

— Лучше бы я заболела, чем ты. Зарази меня этим СПИДом, чтобы я не мучилась. Разве это жизнь?

— Бабуля, не болтай глупостей. Кто меня тогда будет любить? Ждать? Кого мне любить? Я осталась одна. Совсем одна.

— Жених, наверное, бросил?

— Бросил, бабуля, бросил.

— Вот скотина, перца ему в задницу!

— Бабуля, да ты, оказывается, вон как ругаться можешь, — улыбнулась Даша.

— А ты не отчаивайся. Вот вылечишься и утрешь ему нос. Найдешь себе хорошего парня, красивого, высокого, белозубого, кучерявого и с черными усами.

— Почему именно с кудрями и усами?

— А какого же еще? Самого красивого! Он будет любить тебя, жалеть и уж точно никогда не бросит. Он будет работать, а ты ему готовить. Знаешь же, какие мужики проглоты! Им сколько ни подай, все мало. А ты приготовишь разные блюда, чтобы он был доволен. Сходишь в большой-пребольшой магазин и накупишь всякой дефицитной всячины. Что, например, там продается?

— Морепродукты разные, креветки, кальмары, огромная рыба.

— Вот! Вот этих самых морепродуктов наготовишь ему много-много. А еще борщ. Борщ вари с фасолью, как у нас это делают. Он всегда вкуснее с фасолью. Твоему мужу понравится.

— Правда? — спросила Даша, вслушиваясь в тихий, успокаивающий голос бабушки. У нее стало спокойно на душе, словно болезнь осталась где-то прошлом и ее действительно ждет дома любящий человек.

— А еще, Дашенька, мужчины, как коты, ласку любят. Почешешь ему за ушком — он и замурлыкает, глазки прижмурит и готов за тобой идти и в огонь, и в воду. Запомнила?

— Запомнила.

— А что тебе мать с отцом сказали?

— Выгнали из дома.

— Я знаю, что они так решили. Но ты на них зла не держи, деточка моя. Они сами не знают, что творят. Я им уже говорила, чтобы лучше меня на улицу выбросили… Ничего, буря пройдет, все утихнет. Вот увидишь, все у тебя будет хорошо.

— Бабуля, давай я тебя искупаю.

— Давай, деточка. Только сначала я тебе что-то дам.