— Боюсь, что я чего-то не понимаю. Мэри Дорн мой очень близкий друг, и я знаю, что она беспокоилась за меня в определенный период моей жизни. Но вы хотите сказать, что она говорила с вами обо мне? — Лин была в полном недоумении, чувствуя, что он подразумевает больше того, что сказал, и пытаясь продраться сквозь этот туман недоговоренности к истинному значению его слов.

— Да. Пока мы были одни с ней в Эмберли, она заговорила на эту тему. Не я. Но у меня сложилось впечатление, что у нее в отношении вас появились определенные надежды…

— Извините, но я все еще не понимаю… — Лин чувствовала, что у нее пересохло в горле.

— Неужели не понимаете? Да, сейчас мне пришло в голову — слишком поздно, — что я, вероятно, злоупотребляю доверием Мэри, заговорив об этом. Если так, то раскаиваюсь и прошу вас извиниться за меня перед миссис Дорн. Хотя теперь, когда ее планы в отношении вас, по-видимому, сбываются, я не поверю, что она будет так уж сердиться.

Он резко повернулся и вышел из комнаты. Слушая, как замирает звук его шагов по каменному полу коридора, Лин инстинктивно почувствовала, что, хотя он нарочно пытался скрыть значение своих слов в туманных выражениях, между ними все-таки промелькнуло что-то важное. Но что это было, она не знала.

Лин чувствовала, что она не может ждать своего свободного дня, чтобы поехать в Эмберли. Надо было выяснить у Мэри, что именно было сказано ею в разговоре с Уорнером. Она не хотела писать об этом в письме, потому что это могло заострить на теме ненужное внимание… Гораздо проще бывает поговорить о чем-то, небрежно упоминая интересующую тему, чем написать. И она позвонила Мэри по телефону, предложив ей встретиться на днях в Спайрхэмптоне и вместе посидеть за кофе.

Мэри впервые была в этом месте — том же самом ресторане, где Лин когда-то сидела с Пэтси, прежде чем вернуться в Бродфилд. Когда Лин подошла к ней, она пошутила:

— Знаешь, я сидела и думала, не обанкротится ли ресторан, если не будет вас, бродфилдских. А ты заметила, что ты никогда не предлагала мне встретиться где-нибудь в другом месте?

Лин, придвигая к себе стул, сказала:

— Если хочешь, мы можем пойти куда-нибудь еще. Видно, у нас уже образовалась привычка ходить именно сюда. Тут всегда тепло, кофе действительно похож на кофе, и официанты не парят над столами, как коршуны, мечтая, чтобы вы поскорее вымелись отсюда. Так останемся или пойдем?

Мэри поудобнее устроилась в кресле:

— Конечно останемся. Я ведь так, только поддразнила тебя. В самом деле, это самое уютное место в городе. Потом, я просто обвешана покупками для дома. Я была на распродаже, и теперь у меня нет ни малейшего желания двигаться.

Лин взяла сигарету, предложенную ей Мэри, и осмотрелась вокруг, ожидая, когда подойдет официант. Засмеявшись, сказала:

— Не знаю, почему ты ворчишь, что бродфилдские медики монополизировали весь ресторан. По-моему, сегодня я тут единственная из Бродфилда. Впрочем, нет, не совсем. Еще один образчик, вон там, — Нора Фейерс, наш фармацевт.

— Которая? — Мэри проследила за взглядом Лин. — Ах, вон та? Брюнетка с ехидным лицом? Господи, не хотела бы я, чтобы такая особа готовила мне лекарство. А это кто там с ней? О, но ведь, конечно, это…

Лин снова посмотрела:

— Да, это мисс Адлер.

— Но каким же образом?..

— Они родственницы, какие-то кузины или что-то вроде, и, кажется, они в довольно дружеских отношениях.

Мэри вздохнула:

— Я, конечно, неприлично пялюсь, но в самом деле не могу отвести глаз. Посмотри на меха этой Евы Адлер, только взгляни! Лин, ну почему у одной женщины есть все — красота, прекрасный голос и большие деньги?

— Я думаю, что деньги — следствие обладания таким голосом и что ей приходится много работать с ним. А красота… да, это, конечно, дар. Но ты бы поменялась с ней, Мэри?

Мэри сделала гримаску и постучала пальцем по одному из пакетов:

— Когда мне приходится дожидаться распродажи белья, чтобы купить даже хлопковые простыни, признаюсь — да, бывает искушение. Но нет, конечно нет, не поменялась бы. Я бы не обменяла Денниса или приход ни на что в мире!

— Я так и думала, что нет, — улыбнулась Лин. — А кроме простыней, купила что-нибудь интересное? Покажи!

— Знаешь, я бы купила чудный костюм, если бы Деннису не были позарез нужны рубашки. Шерстяные вещи вполне могут подождать — все равно уже скоро весна. А вот я купила остаток «мокрого» шелка на блузку, смотри…

Обе углубились в уютную женскую болтовню о покупках Мэри, и только тогда, когда Мэри снова упаковала свои свертки, Лин вспомнила, что она еще и не приступила к тому «случайному» вопросу…

Наконец она беззаботно спросила:

— Мэри, ты помнишь тот уик-энд, что я провела у вас с Дэннисом, когда мистер Бельмонт приходил к ленчу, а потом мы все поехали вечером в Дигбет-клуб?

— Помню, конечно. Том Дринан должен был приехать вместе с тобой, но вместо этого попал в карантин. А в Новый год ему понравилось у нас? Как по-твоему? — Мэри смотрела на нее с беспокойной заботливостью.

— О, еще как, очень понравилось — и ему и мне. Но вот тогда, Мэри, — и не говори мне, что, мол, это не мое дело, — в тот раз ты что-нибудь говорила обо мне мистеру Бельмонту?

Мэри нахмурилась, припоминая:

— Да. Да, говорила. Помнишь, накануне ты мне сказала, что ты в самом деле перестала мучиться из-за Перри? А я была так рада за тебя, что мне хотелось поговорить с кем-нибудь, кто тоже знает тебя и кто хорошо относится к тебе. Конечно, я сразу не поняла, пока не стало слишком поздно, до чего он не человек, а какая-то рыба холодная! Я потом сказала Деннису, что, может быть, он и прекрасный хирург, но, по-моему, абсолютно лишен всяких человеческих чувств!

— Ты что, хотела, чтобы он вслух пожалел меня? — тихо спросила Лин.

— Конечно нет. К тому времени ты уже не нуждалась ни в чьем сострадании. Ты справилась со всем сама. Но когда я сказала, что ты стала счастливее, он спросил: «В самом деле?» — или что-то в этом роде. Ну, и я прямо растаяла и сказала, почему ты стала счастливее, по моему мнению, — из-за Тома!

— Из-за Тома? Но, Мэри, я же сказала тебе, что между Томом и мной ничего такого нет — и вообще, даже и не может быть!

— Я знаю, но это было до того, как ты начала забывать Перри, и я подумала, что со временем ты и Том… Я хочу сказать, что была так рада, когда ты спросила у меня, можно ли привезти его к нам в Эмберли. Он тогда не мог приехать, но на Новый год ты ведь появилась с ним, поэтому я думала, что между вами все налаживается. Лин, он такой славный, добрый, честный, и я увидела, что он любит тебя.

— Я его привозила на Новый год, потому что он так жалел тогда, что попал в карантин, — вяло ответила Лин. — Но тогда он приехал просто как приятель. Я ему уже тогда сказала, что не люблю его.