Он сказал очень тихо:

— Извините, Лин, но, пожалуй, теперь поздно продолжать скрывать. Похоже на то, что я, сам того не зная, напал на правду. Только ведь он не просто нравится вам?

— Нет, не просто.

— Это он «кто-то», о ком вы мне тогда говорили?

— Да.

Том повернулся и крепко взял ее за плечи. С внезапным страхом она прошептала:

— Не нужно, Том! Здесь нельзя говорить об этом. Я сейчас на дежурстве…

Но он не обращал внимания и крепко сжимал ее плечи, тревожно и быстро говоря:

— Лин, это хуже, чем я думал! Я не спал ночами, без конца ломая себе голову над тем, кто бы это мог быть. Я перебирал мысленно всех мужчин, которых когда-нибудь видел говорящими с вами. Да, я даже обсуждал вероятность того, что это сам У.Б., хотя сразу же подумал, что вы должны отдавать себе отчет, что здесь не может быть реальной надежды для вас. Прежде всего, он полностью и абсолютно независим по характеру. Я даже как-то слышал его высказывания: он не признает зависимости ни от кого — ни от кого, вы слышите? Он не сказал, но дал понять, что не нуждается ни в чьем совете, помощи, расположении, ни в чем, ни от одного человеческого существа. И как же вы думаете, чем все это окончится для женщины, которая полюбит его? Чем это окончится для вас, Лин? Даже здесь, на этой работе, вы привыкли к тому, что вы нужны, в вас нуждаются многие. Разве у вас у самой в таком случае нет права ожидать от мужчины, которому отдаете свою любовь, того же: чтобы он нуждался в вас?

— Том, вы такой славный, что заботитесь обо мне. Вы наговорили мне так много… Но это ничего не значит для той части меня, которая любит его, — ничего… — Беспомощным жалобным жестом Лин приложила кончики пальцев к вискам, как бы желая утишить невыносимую боль.

Но Том был безжалостен и продолжал, не останавливаясь:

— Перри Гарстон обманул вас, Лин. Он заставил вас поверить, что вы ему нужны, хотя это было не так. Конечно, здесь совсем другой случай. Я и сам вам говорил, что У.Б., по крайней мере, никогда не обманет. Но результат этого ужасного увлечения в общем получится таким же — вы тратите свою любовь на человека, который в ней не нуждается. И никогда не будет!

— Том, пожалуйста!.. — Лин попыталась освободиться.

Он снял свои большие руки с ее плеч и мягко положил ладони на ее руки, охватившие лицо. Наступило молчание, и на мгновение Лин испугалась, что он собирается поцеловать ее. Но он опять заговорил:

— Лин, милая, здесь не время и не место снова говорить об этом. Но вы нужны мне. Вы знаете это, правда?

Потом Лин никак не могла припомнить, кто же из них двоих первым понял, что они не одни. О себе она только знала, что внезапно почувствовала, как электрическую искру, что в дверях появился Уорнер Бельмонт и что Том тоже это заметил. Следующей осознанной мыслью было то, что, появись он моментом раньше, он бы мог услышать, как они говорят о нем. Но по-видимому, он слышал, как Том назвал ее «милой», и видел, как он взял ее лицо в руки. И снова, как тогда на танцах, вся ее преданность Тому заставила ее почувствовать стыд не за него — только за себя, что ее увидели в такой момент. Она — сестра, к тому же на дежурстве. Заметив жесткие линии вокруг губ Уорнера Бельмонта, означавшие, по ее опыту, осуждение и презрение, она собралась с силами для защиты Тома, хотя не чувствовала достаточной уверенности.

Но к ее удивлению, Уорнер обратился не ней; он смотрел на Тома.

— Если вы делаете обход, Дринан, я готов, я кончил дела в этой палате.

— Благодарю, сэр. — Коротко взглянув на Лин, Том вышел, оставив их вдвоем.

— Ну, сестра, что-нибудь хотите мне сказать о больных?

— Пожалуй, нет, мистер Бельмонт. Вы хотите, чтобы мы ежедневно записывали данные о Бейнере, новом больном? — Неужели он ничего не скажет? То, что он так подчеркнуто игнорирует сцену, которую нечаянно застал, было бесконечно более обидно, чем самое саркастическое замечание, которое он мог сделать.

— Нет, пока не нужно, если не будет ухудшения. Но я раза два в неделю буду его навещать. Пока же пусть он продолжает свои корректирующие упражнения, может начать даже следующие, после тех, что мы с ним делали у нас в мужской хирургической палате. Я вам пришлю инструкции и объяснения. Кстати, что вы о нем думаете?

Если бы Лин была в состоянии, ей было бы приятно почувствовать это признание ее нового ранга. Хирурги-консультанты не спрашивают мнения младших сестер о состоянии их больных! Но она почти и не видела еще Джонни Бейнера, и все, что она могла ответить, было:

— Я не думала, что он будет так хорошо поправляться. У него просто замечательный прогресс, правда?

— Не более замечательный, чем следовало ожидать при правильном лечении, и даже вообще при лечении. Что касается его выздоровления, то я много работал с ним последние несколько дней, потому что хотел, чтобы он был именно под вашим наблюдением.

— Под моим? Значит, когда я ушла из операционной, вы знали, что я перехожу сюда, в палату Принстон?

— А почему бы мне не знать? В интересах моих больных мне приходится быть в курсе таких вещей. И когда я узнал об этом, я подумал, что, поскольку на вас лежит общая ответственность за его госпитализацию, то мы можем также разделить и удовлетворение от того, что он уйдет от нас здоровым. Поэтому я и поторопился перевести его из моего мужского отделения к вам в Принстон, надеясь, что эта идея будет так же приятна вам, как и мне.

— Я рада. И я так благодарна.

Странно, что в этот момент она действительно чувствовала себя полностью довольной этим подразумеваемым объединением их интересов, пусть даже только в сфере работы. Потом, думая об этом, она перебирала свои воспоминания, копалась в них, тщетно надеясь найти какой-нибудь намек на то, что он воспринимал ее хоть немного как женщину, а не только идеально натренированную сестру. Наверное, все же Том был прав. Редко и неожиданно, но тем более вызывая у нее чувство радости, Уорнер позволял ей заглянуть себе в душу. Так было, когда он утешил и успокоил ее в ночь несчастья с Пэтси. Так было, когда он позволил ей побывать в уюте своего дома на Рождество. Но он не требовал от нее ничего взамен. Ничего, что она так мечтала ему дать.

Она услышала его вопрос:

— Скажите, а вы больше не видели мать мальчика?

— Видела. По-моему, она совершенно успокоилась насчет Джонни. Я специально ходила навестить ее, когда была в Эмберли на Новый год.

В тот раз Том был с ней в Эмберли, приехав в гости после своего карантина. Но сейчас она даже не захотела думать о Томе.

— А, значит, вы были там? А я видел мистера Дорна в клубе, но больше не встречал миссис Дорн. Как она поживает? Наверное, теперь не беспокоится о вас?

— Обо мне?

— Конечно. Когда я был там, мне казалось, она тревожится за вас, но теперь у нее прекрасные планы на вашего будущее.