невероятный шум, выступление было прервано. Столыпин вместе с председателем Госдумы поднялся и покинул заседание. С трибун сбежались депутаты; казалось, Родичева сейчас вынесут на руках из зала. Заседание было прервано, после перерыва оратора отстранили от заседаний на максимальный срок – на 15 недель.

Однако во время перерыва председатель Совета министров, оскорбленный словами Родичева, потребовал от него удовлетворения, то есть, говоря прямо, вызвал его на дуэль. В комнату председателя Думы Николая Хомякова явились министр народного просвещения Петр Кауфман и государственный контролер Петр Харитонов. Они попросили сообщить Родичеву о вызове. Тот явился в кабинет председателя. Как и в прошлый раз, стреляться он не хотел. Родичев принес Столыпину личные извинения, заявил, что совершенно не стремился оскорбить главу кабинета, искренне раскаивается в своих выражениях, которые не так были поняты, и просит его извинить.

– Я вас прощаю, – сказал Столыпин. Объяснение было окончено, но руки Родичеву глава правительства не подал.

Неугомонный Пуришкевич в связи с этими событиями сочинил стихотворение:

За галстук сильно заложив,

Федюша Родичев на кафедру взобрался

И там судить принялся

О галстуках и вкось и вкривь.

«Федюшенька, родименький, приятель,

Пойди, водою окатись, проспись, –

Заметил Феде председатель, –

Ведь все, что порешь, – дичь, пустые словеса,

Коптишь напрасно небеса,

А пользы, ей же ей, не видно для народа

От красноречья твоего.

Уйми, уйми скорей его,

Замоскворецкая колода»!

Куда! Вошел Федюша в раж,

Куражится (его кураж

Кадетам исстари приятен:

Известно, солнце не без пятен,

Об этом знают все, и даже Милюков).

Ну, как бы ни было, но был конец таков

Речам кадетского зоила:

Проснулся старец Хомяков

И Федю за ухо, хотя и очень мило,

С трибуны прочь!

Знай, дескать, честь и не морочь

Нас принадлежностью особой туалета.

Гляди, министры вышли вон,

Ой попадет тебе за это,

Здесь нетерпим кабацкий тон…

‹…›

Струхнул наш витязь лицемерный,

(Кадет, что градусник – погоды спутник верный,

И мощь правительства по нем узнать легко.)

Куда? И след простыл, забывши чин и лета,

С трибуны скок! Спешит недалеко,

К министрам, в недра кабинета.

Проходит час, и вдруг рукоплесканья,

Волнуется кадетская орда.

Сам Милюков – ее звезда,

Отбил ладоши от старанья!

Размяк, сияет, счастлив, мил,

И Маркова поймавши Николая,

Твердит восторженно: «Башка, башка какая

У Феди нашего, министр его, облая

И разнеся, простил-таки, простил!»

Рассказа пояснять нет нужды;

Кадетской гордости пример,

Он говорит о том,

Каких они манер не чужды!

Роковая женщина и пять смертей

Зимой 1903 года высший свет Киева был взбудоражен и заинтригован. Практически на глазах у всех разворачивалась драматичная любовная история. В центре драмы оказалась молодая красавица Мария Тарновская. Ее муж, такой же молодой, как она сама, богач, прожигатель жизни, весельчак и балагур Вася Тарновский был близок к помешательству. Дело в том, что Мария практически на глазах у всех изменяла ему с военным Стефаном Боржевским. В отличие от мягкосердечного Васи, Стефан был прямо образец мужественности – блестящий офицер, поручик. На его счету набралось уже несколько дуэлей и разбитых сердец. Жил Боржевский на широкую ногу, хотя у него не было ни родственников, ни наследства, – говорили, что деньги он берет у богатых любовниц, которые в нем души не чают.

Боржевский потерял голову от красавицы Марии с ее идеальной фигурой, томными очами и безупречными нарядами. Он пытался вызвать мужа Тарновской на дуэль, но не преуспел: стрелять Вася толком не умел, шансы его были ничтожны, и поводы для дуэли он попросту опасался давать. Откровенно говоря, Тарновский боялся любовника жены и по ночам буквально рыдал дома на ее плече. Золотая молодежь Киева уже довольно долго передавала друг другу сплетни и новости о разворачивающейся драме.

После неудавшейся дуэли Мария решила взять дело в свои руки – организовала примирительную встречу и ужин для обоих своих мужчин. Сначала они все вместе пошли в театр, а по окончании спектакля компания переместилась в фешенебельный ресторан в общей зале гостиницы «Палас-Отель». Тарновская считала, что если скандал уже давно стал достоянием публики, то и примирение тоже должно быть публичным.

Для любопытных посетителей ужин выглядел идиллически: мужчины вежливы и предупредительны друг с другом, Боржевский заказывает музыкантам любимые романсы Марии и много смеется, а Вася, наоборот, томится и ждет, когда все закончится. Троица заказывает много дорогого алкоголя, коньяки, шампанское, ликеры и водку. Ресторан – сверхроскошный: мраморный зал с колоннами, лучшая кухня и музыканты, вышколенные официанты. Здесь проводили время все представители высшего света Киева, самые богатые наследники, самые обворожительные дамы, одетые по последней парижской моде.

Наконец мучение завершилось и компания разошлась. Стефан Боржевский чувствовал себя на высоте, много шутил и, совершенно не стесняясь мужа, шептался с Марией. На выходе из гостиницы он целовал Тарновской руки, говорил ей по-французски, что любит ее и жить без нее не может, а она просила его быть потише и настаивала на том, что на следующий день всем троим надо позавтракать вместе – для закрепления мира.

Был подан экипаж. Боржевский на прощание что-то шепнул Марии и поцеловал ее в щеку. Василий Тарновский наконец утратил самообладание, достал из кармана револьвер и выстрелил любовнику жены в голову.

На следующий день, конечно, на первых полосах киевских газет была только эта история. Весь Киев обсуждал роковую женщину Марию Тарновскую. Кто же она?

Мария Тарновская в девичестве носила необычную фамилию – О'Рурк и происходила из старинного ирландского рода. В ее жилах, между прочим, текла кровь королевы Марии Стюарт. Российские О'Рурки давно переселились в империю, обосновались на Украине и верой и правдой служили пяти императорам подряд. С юности стройная рыжеволосая голубоглазая красавица Мария привлекала внимание мужчин. Семья в ней души не чаяла и потакала всем ее слабостям.

В 17 лет девушка окончила Полтавский институт благородных девиц. Там у нее было интересное прозвище – «демивьержка», в переводе с французского – полудевственница. В то же время, в 1894 году, вышла скандальная книга Марселя Прево, которая так и называлась – Les Demi-vierge. В ней рассказывалось о легкой жизни юных парижских девушек, которые уже ведут активную сексуальную жизнь, но формально хранят невинность.

Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка, А. Н. Чудинова, вышедший в 1910 году, толковал это слово так:

«Демивиерж (фр. demi-vierges – полудевы). Молодые девушки преждевременно знакомые с самыми интимными сторонами жизни и, физически оставаясь девами, не уступают в опытности замужним женщинам».

Как видите, это слово вошло в русский язык, даже попало в словарь, а значит, широко употреблялось. Какую именно сексуальную жизнь вела Мария в то время – неизвестно, но необязательно с мужчинами: возможно, и с соученицами.

В юную Марию без памяти влюбился 22-летний кутила и богач Вася Тарновский, отпрыск богатейшего дворянского рода. Тарновским принадлежало шикарное огромное имение Качановка с прудами, беседками, лебедями и картинной галереей. Последние поколения семьи активно транжирили капиталы предков, однако денег было так много, что пока что хватало и отцу Васи, и самому Васе, – но горизонт, кажется, уже был виден.

Имение Качановка

Юный богатый шалопай, «золотой мальчик», отучился в Петербурге, но нигде не служил и не работал. От военной службы отговорились тем, что у него-де неврастения и дурная наследственность. К тому же Вася, несмотря на молодой возраст, уже начал серьезно выпивать. Он увлекался оперным пением, даже брал уроки, но родственники не очень одобряли эту идею: петь на сцене на потеху публике – как-то нереспектабельно. Увлечение Марией тоже не одобряли: род О'Рурков, конечно, уважаемый и старинный,