ведь подписавшие его стороны выразили намерение способствовать беспрепятственному перемещению их граждан по личным или профессиональным причинам, содействовать развитию контактов в области культуры, образования и информации.

В Хельсинкскую группу входил также еврейский деятель и известный «отказник» Анатолий Щаранский. Положения, обязывавшие Советский Союз «в позитивном и гуманном духе рассматривать просьбы лиц, которые желают воссоединиться с членами своей семьи», очевидно, были ему интересны. Эту формулировку можно было использовать для обоснования просьб советских граждан еврейского происхождения о разрешении воссоединиться со своими родственниками, живущими в Израиле и США. Среди других членов группы были друг Сахарова Александр Гинзбург, возглавлявший Солженицынский фонд помощи политическим заключенным, и Анатолий Марченко, автор книги «Мои показания» и других произведений.

На следующий день после учредительной пресс-конференции группы, которая состоялась 12 мая 1976 года, Орлова вызвали в КГБ, поставили в известность, что он основал нелегальную организацию, и приказали прекратить ее деятельность. Он ответил, что организация вполне легальна и достойна уважения, так как ее цель — наблюдать за международным соглашением, которое подписал сам Брежнев. По свидетельству Алексеевой, они предполагали, что их деятельность вызовет недовольство КГБ, однако никто не знал, в какой форме оно выразится.

Первая атака КГБ была направлена на Гинзбурга во время обыска на даче Сахарова 7 июня 1976 года, хотя больше ничего особенного не произошло. Казалось, власти находились в растерянности. Группа действовала откровенно вызывающе, но она явно находилась под защитой международного права, и любое действие против нее было бы враждебно воспринято Западом. Группа стала издавать свои «документы», каждый из которых рассматривал отдельные проблемы по правам человека. Использовать ксерокс было запрещено законом, поэтому каждый документ добровольцы печатали на машинке. Закладывалась тонкая бумага и копирка, чтобы получить 5 или 6 копий сразу. Эти копии, в том числе и довольно «слепые», распространялись по посольствам и среди журналистов.

Первый документ, подготовленный Мустафой Джемилевым, был о крымских татарах — народе, целиком сосланном Сталиным за то, что он якобы сотрудничал с Германией во время второй мировой войны. Несмотря на последовавшую реабилитацию, никому из татар не было позволено вернуться в Крым. «Это чистейшая расовая дискриминация, которая официально запрещена советской конституцией так же, как и Хельсинкским соглашением, — говорила Алексеева. — Крымские власти просто не давали татарам прописку. Даже если кто-то покупал дом, этот дом сносили бульдозером. Мы документально зафиксировали несколько таких случаев, сопроводив документ фотографиями семей, стоящих у развалин домов».

Другой документ был о детях, которых забирали у родителей. В законе сказано, что родители обязаны воспитывать своих детей в духе «коммунистической морали». И дети людей, не согласных выполнять это предписание, могли быть переданы под опеку государства. В списке Хельсинкской группы было шесть таких дел, в основном лишены родительских прав были баптисты, воспитывавшие своих детей на религиозных, а не коммунистических принципах. «Мы не говорили, что это делалось против закона, мы говорили, что законы были варварскими», — объясняла Алексеева. В документах группы также освещался вопрос о пятидесятниках: нескольких мелких религиозных общинах, в которые входили в основном ремесленники, полезные обществу люди. «Работать плохо — для них грех», — рассказывала Алексеева. Как и советские евреи, многие из них хотели эмигрировать.

Документы Хельсинкской группы нашли путь на Запад, где появлялись в прессе либо целиком, либо в виде обзоров. Статьи передавались в эфир западными радиостанциями, вещающими на русском языке, такими как финансируемая США «Свобода», Би-би-си и «Немецкая волна». С их помощью, несмотря на глушение передач, факты доходили до многих советских людей.

Участники Хельсинкской группы открыли путь общения с советским народом, пусть непрямой и очень длинный. К ним стали приезжать за помощью из других частей станы, часто люди ехали за тысячи километров. Американский журналист Бад Коренгоулд, бывший в то время московским корреспондентом журнала «Ньюсуик», рассказывал, как советские граждане приносили ему разные документы и воззвания. Потом они шли домой и включали свои приемники. Если в течение следующих дней они не слышали по радио переданных ими материалов, то журналист становился для них почти предателем. Такая ситуация еще больше раздражала КГБ, и он начал действовать. Гинзбурга начала преследовать милиция, обвиняя в том, что он проводит слишком много времени с семьей в Москве. Семье Мальвы Ланды — другого члена группы — грозили суровыми карами, если та не оставит свою деятельность.

Следующих ход был сделан 25 декабря 1976 года. «Они часто устраивают неприятности на Рождество, — говорила Алексеева. — Они знают, что многие западные корреспонденты в это время покидают Москву, что ваши газеты не выходят и что вам есть о чем подумать, помимо Советского Союза». Жертвами стали члены украинского филиала группы в Киеве. Во время Рождества сотрудники КГБ обыскивали их квартиры. «Нашли» разные запрещенные вещи: 42 доллара США в квартире Миколы Руденко, изображения обнаженных женщин в квартире Олеся Бердника и ружье, зарытое в саду Олексы Тихого. «Это было плохое начало, — рассказывала мне Алексеева. — КГБ продемонстрировал, что теперь в борьбе с инакомыслящими готов не только в полной мере пользоваться существующими несправедливыми законами, но и подбрасывать фальшивые улики. Руденко утверждал, что в жизни не видел американского доллара, пока люди из КГБ не показали ему деньги, «найденные» у него в ванной. То же самое было и с фотографиями обнаженных женщин. Может быть, на Западе это и не очень важно, но у нас наличие «порнографии» могло навсегда погубить репутацию человека. Что касается ружья, то это было просто смехотворно».

Позже, 4 января 1977 года, прошли обыски у трех московских членов группы: Орлова, Гинзбурга и Алексеевой. У них забрали чемоданы с бумагами и газетами, а также радио, магнитофон и другие ценные вещи. В квартире Гинзбурга «нашли» доллары и несколько тысяч рублей в сливном бачке туалета.

Арест лидеров группы теперь казался неизбежным. Однако следующим действием властей стало приглашение в ОВИР Алексеевой и ее семьи, где им предложили подать заявление на эмиграцию, поскольку у ее мужа были родственники за границей. Принимать решение было мучительно тяжело. Алексеева и ее муж не хотели уезжать на Запад, пока друзья были в опасности.

Шли дни, ничего не происходило, и они подумали, что советское правительство отказалось от дальнейших действий. Орлов был известным физиком и имел друзей во влиятельных научных кругах. В середине 1977 года должен был состояться пересмотр Хельсинкского акта в Белграде. Существовало мнение, что Кремль, возможно не сразу, решится ужесточить свою позицию на переговорах. Правда, предполагалось также, что Брежнев не станет в первые же дни президентства Джимми Картера с легкостью предпринимать действия, которые разрушили бы отношения с лидером другой