В Нью-Йорке Ла Тойя и Майкл ведут себя как лишившиеся родительского контроля подростки. Они донимают стойку рецепции разными просьбами, с маниакальным удовольствием опустошают полки магазинов и даже посещают ночные клубы. Здесь, в Нью-Йорке, никому нет дела до прыщавого подростка с афропрической под Анжелу Дэвис[9]. Тут есть свои такие же, правда, не на Манхэттене, а в Бруклине и Квинсе. Иногда Майкла узнают на улице, но это случается редко, и здесь никто никогда не собирается вокруг звезды, пытаясь оторвать от него кусочек. В прошлые разы, когда Майкл оказывался в Нью-Йорке, ему не разрешалось покидать гостиницу, поэтому все, что он видел здесь, – это Мэдисон-Сквер-Гарден и статуя Свободы из окна автомобиля. Сейчас он впервые волен самостоятельно управлять своей жизнью. Надо признать, что это упоительное чувство.

Подготовка к съемкам фильма идет достаточно долго. Фильм «Волшебник» представлял собой амбициозный, многомиллионный проект. Одно то, что музыку к фильму взялся писать сам Квинси Джонс, к тому времени уже легендарный композитор, говорило о многом. Фильм представлял собой городской мюзикл по мотивам сказки «Волшебник страны Оз», но местом действия должны были стать современные улицы Гарлема и Бруклина, а самое главное – все актеры должны были быть черными. В 1970-х годах в кинематографе уже появилось такое понятие, как «кино для черных», или «негротейшн». Люди из гетто не хотели смотреть кино о проблемах богатых белых людей, они хотели видеть в главных героях фильмов себя, смотреть кино про свои проблемы. Авторское и низкобюджетное кино тогда еще было в ходу, благодаря обилию дешевых кинотеатров любой фильм мог найти свою аудиторию. «Кино для черных» обычно было с простым сюжетом, минимумом спецэффектов и весьма скромным бюджетом. «Волшебник» должен был стать первым семейным фильмом для афроамериканцев. Добрая история о том, как Дороти, Страшила, Лев и Железный Дровосек идут по дороге из желтого кирпича за своей целью, но понимают во время путешествия, что все, о чем они мечтали, уже есть в них самих. Путешествие по желтой дороге меняет их, дарит Дровосеку сердце, Льву – храбрость, а Страшиле – мудрость.

Майкл идеально подходит на роль доброго и наивного Страшилы. Он, конечно, хотел попробоваться на Дровосека, но продюсеры быстро отмели это предложение. Восемнадцатилетний Майкл выглядел бы неубедительно в любой другой роли.

Двухчасовой фильм почти полностью состоял из музыкальных номеров, в которых нужно было петь и танцевать. Дайана Росс играла Дороти, поэтому должна была участвовать чуть ли не в каждой сцене.

Майкл буквально заворожен процессом создания фильмов. Ему интересно абсолютно все на площадке. Но самое главное, он лучший на площадке. Никто, даже хореограф проекта, не может танцевать как он. Никто так не умеет петь. Никогда еще столько профессионалов не восхищалось его работой.

Хореограф объявляет пятнадцатиминутный перерыв, и Дайана Росс тут же хватает Майкла за локоть и тащит в сторону.

– Какого черта ты себе позволяешь? Ты позоришь меня и всех моих танцоров!

– Что ты имеешь в виду? – кажется, искренне не понимает Майкл.

– Ты с ходу ловишь все элементы, так не бывает, никто из танцоров так не может. Все считают, что ты тренируешься отдельно, а сейчас выпендриваешься. А режиссер считает, что все, кроме тебя, идиоты, – шипит она.

Майкл никогда не умел разбираться в таких тонкостях человеческих взаимоотношений, но понимает, что вся проблема в том, что он слишком хорошо выполняет вою работу. Это… ему по душе.

После репетиции Дайана немного оттаивает и даже приглашает Майкла вечером посетить легендарную «Студию 54». Майкл не понимает, о чем идет речь, но заговорщицкий тон молодой женщины ему нравится.

«Студия 54» и «Копакабана» – два главных ночных клуба 1970–1980-х годов. Пожалуй, именно здесь родилось диско, кокаиновый шик, безумные прически, да и вся совершенно безбашенная эпоха 1980-х годов. Несколько этажей «Студии» всегда до отвала забиты народом. На сцене здесь выступают главные звезды времени, танцуют дикий стриптиз, выступают трансвиститы и заклинатели змей. В кулуарах легко можно заняться сексом, а наутро сидеть в очереди к врачу. Кокаин тут рассыпан чуть ли не на всех столиках, а среди завсегдатаев Лайза Минелли, Энди Уорхол, Джейн Фонда, Лиз Тейлор и все звезды города.

Уорхол обычно приходит в обществе пары странных художников, вместе с которыми он садится за столик в углу и наблюдает за происходящим. Художники обычно употребляют все, что попадается под руку, от алкоголя до тяжелых наркотиков, после чего уходят в дикий разнос. На диван рядом с Уорхолом на место Баскии[10] или другого художника тут же садятся какие-то девушки и молодые люди, которые то ли хотят обсудить с Уорхолом вопросы современного искусства, то ли купить у него что-то запрещенное.

– Я – гений. Вероятно, и вы тоже, но этого недостаточно. Нужно убедить других в том, что вы тоже гений. Такой же, как я, – любит повторять Уорхол, а вслед за ним так начинают говорить и все другие посетители клуба. Всегда с одинаково загадочным видом.

Майкл Джексон и Дайана Росс в клубе «Студия 54». 1979 г.

Каждый раз, когда его песня не достигала первого места в национальном чарте, а его пластинка не продавалась должным образом, Майкл винил себя. Джозеф тоже винил его. Майкл был недостаточно хорош, недостаточно выложился. Ничего не представляет из себя без братьев… Только сейчас Майкл понимает, что для того, чтобы быть первым, недостаточно просто хорошо петь. Недостаточно даже петь лучше всех во всем мире. По большому счету, никого не волнует то, как ты поешь. Важно то, как ты живешь. Хотя и это тоже никого не интересует, все живут более или менее одинаково, но ты можешь создать интересный образ. И вот это действительно важно. Чем более странно, ненормально и обескураживающе ты себя ведешь, чем более странно ты выглядишь, тем более ты талантлив. Энди Уорхол был одним из первых, кто это понял, а Майкл Джексон вовремя увидел созданный легендарным художником образ. В эти свободные от родительского контроля дни Майкл часто надевает старомодную шляпу, чем просто восхищает всех посетителей «Студии 54», но это недостаточно странно. В один из дней Майкл обнаруживает несколько едва заметных пятен витилиго на левой кисти и впадает в панику. Он обязательно должен сегодня попасть в клуб, но не может выйти на улицу с таким уродством. На глаза попадаются белые перчатки, перекочевавшие в его номер со съемочной площадки. В этих перчатках он заявляется на вечеринку, но держать бокал с шампанским и даже просто открывать двери в перчатках неудобно. Даже в самых тонких. Поэтому он снимает аксессуар с правой руки, и весь вечер ходит в одной перчатке.