— Кого-нибудь! — всплеснул руками Костя. —Пять человек со шприцами — это целая семья. Обязательно узнает!

— Если я прав.

— Он всегда прав, — сообщил ПолинеБунимович. — Даже противно.

— И еще с одной стороны попытаемся зайти, — необращая на него внимания, продолжил Никифоров. — Вот тут у нас средивыписавшихся больных есть такая Светлана Макарова, дамочка средних лет. Лежалав отделении Анохина долго, больше двух месяцев. Думаю, стоит повидаться с ней иузнать, не случилось ли в ее присутствии какого-нибудь ЧП.

— И про картины не забудь! — немедленно подхватилаПолина, по созвучию с ЧП вспомнив о ЧК. — Тот список из конверта: «ЧК,25%».

— Да, и картины, — согласился Никифоров. —Пожалуй, прогуляюсь в Интернет и пошурую там. Костя, тебе лучше пойти со мной.

— А я пока приготовлю что-нибудь пое… — начала Полина, ноне договорила — в прихожей зазвенел звонок. Настойчиво — один раз, второй,третий.

— Никого не жду, — сообщил хозяин и отправилсяоткрывать. Костя и Полина потянулись за ним.

— Кто там? — громко спросил Никифоров, подойдя кдвери.

В ответ раздался обиженный детский рев.

— Открывай, Андрей, что ты нас здесь держишь? —сказал из-за двери капризный женский голос.

Никифоров поспешно открыл. На пороге возникла потрясающаякрасотка с длинными ножками, словно выточенными из слоновой кости, со светлымиволосами, собранными на затылке в затейливую прическу и — с младенцем на руках.Младенец был пухлый, сердитый, с крошечным малиновым ртом и круглыми совинымиглазами. Он сидел у блондинки на согнутом локте и таращился на Никифорова.

— Здрасьте! — недовольно рявкнул тот и даже рукамиразвел, показывая, до какой степени изумлен.

— Привет! — ответила красотка и шагнула в коридор,заставив его посторониться.

— Это моя бывшая жена, — пояснил Никифоров дляПолины, хотя казалось, что он ни к кому конкретно не обращается. — Мыразвелись сто лет назад.

— Полтора года, — привычно возразилавошедшая. — Может, ты разрешишь нам со Светиком войти? — Анжеладвинулась в комнату, и ее каблучки зацокали по паркету.

— У тебя девочка? — любезно спросил Никифоров,топая следом. Полина и Костя тронулись за ними.

— Мальчик.

— А почему Светик? — удивился Бунимович.

— Костик, ты по-прежнему туп, как карандаш, —презрительно бросила Анжела. — Его зовут Святополк.

Повернувшись к Полине, она придирчиво оглядела ее, а затембез предупреждения сунула ребенка ей в руки.

— Вы ведь экономка? — спросила она и добавила,плюхаясь на диван:

— Придется немного побыть няней. Никифоров вамдоплатит.

— Что это ты задумала? — с подозрением спросилтот. — При чем здесь няня?

— Если помнишь, Андрей, я хотела поговорить с тобойочень серьезно. Но ты в тот момент был занят какой-то тощей дурой. Думаешь, яничего не заметила?

Глупый Святополк, вместо того чтобы орать и проситься кмаме, громко засопел, схватил Полину за волосы и потащил их себе в рот. Онастиснула зубы и попыталась разжать его кулачок, но у этого ребенка оказаласьжелезная хватка.

— И о чем ты хотела со мной поговорить серьезно? —спросил Никифоров, с тревогой косясь на Святополка.

— Понимаешь, Андрей, один очень известный художникпригласил меня в Париж, чтобы дать несколько уроков живописи. — Бунимовичс пониманием улыбнулся. — А Герард, мой нынешний муж, вздумал возражать.

— Какой негодяй! — пробормотал Никифоров искрестил руки на груди.

— Я не могу отказаться от этой поездки! — вотчаянии воскликнула Анжела. — Я подготовилась! Купила кисти, холсты… Икое-что подправила в своей внешности, чтобы понравиться местному бомонду. Еслиты обратил внимание, я сделала себе новую грудь и новые губы.

— Лучше бы ты сделала себе новую голову, — сказалНикифоров.

— Ты реагируешь точно, как Герард! — обвинила егоАнжела. — Я пыталась ему втолковать, что в этом нет ничего личного… Но онуперся. И мотивировал свой отказ отпустить меня тем, что со Святополком некомубудет заниматься.

— И при чем здесь я? — очень осторожнопоинтересовался Андрей. Он знал, что с Анжелой следует вести себя так же, как сгремучей змеей.

— Как это — при чем? Ты — его настоящий отец!

Все, как один, повернулись и поглядели на Святополка. Онвыпустил Полинины волосы и засунул в рот собственный кулак.

— Сколько ему лет? — с подозрением спросилНикифоров.

— Скоро будет год, — ответствовала Анжела,закидывая ногу на ногу и качая туфлей. — Когда мы разводились, Святополкуже четыре месяца как был зачат.

— Я думал, ты мне изменяешь с Герардом!

— Кто старое помянет, Андрей…

— Тому ты выбьешь глаз, — подхватил Бунимович.

— Костя, ты еще больший кретин, чем кажешься, —вздохнула Анжела.

— Чем докажешь; что это мой ребенок? — набычилсяНикифоров и принялся раскачиваться с пятки на носок, засунув руки в карманы.

— Доказать это можно, лишь сделав специальныйанализ, — немедленно откликнулась молодая мать. — Но ты же непозволишь, Андрей, чтобы из такой крохи выкачивали кровь только для того, чтобыудовлетворить твое нездоровое любопытство?

Она поднялась на ноги и, сделав глубокий вдох, радостновозвестила:

— Ну, кажется, все. Да! В коридоре сумка с его одежкойи детским питанием. На первое время хватит, а потом как-нибудь устроитесь.

Она двинулась к двери.

— Не смей уходить! — рявкнул Никифоров и дернулсябыло за ней, но Святополк, свесившись с Полининых рук, схватил его за воротникрубашки.

— Не надо устраивать сцен, — бросила Анжела черезплечо. — Тебе это не идет, Андрей.

— Задержать ее? — спросил Костя, с сочувствиемнаблюдая, как Никифоров борется со Святополком.

— Бессмысленно, — прохрипел тот. — Раз оназадумала бросить его тут, ничего не попишешь.

Хлопнула дверь, и Полина неожиданно сказала:

— Он описался.

Святополк повернулся и уставился на нее.

— Думаю, на нем памперс, но тем не менее он описался. Ячувствую.

— Ты это сделал? — уточнил Никифоров, наклоняясь кребенку.

Тот немедленно схватил его за нос. Бунимович упал на диван ипринялся хохотать.

— Почему он не разговаривает? — поинтересовалсяновоявленный папаша, вырвавшись на свободу. — Дети должны хотя бы гукать,насколько я знаю.