резво запаковала картину в газеты, поверх которых обмотала липкой лентой. В таком виде ее и привезли домой.

Алевтина быстрым шагом зашла в комнату и подошла к Алексею. Выглядела она шикарно. Темно-красное платье по фигуре, умеренной длины, необычайно подходило к ее темным волосам. Повернувшись к нему спиной, Алевтина нетерпеливо взмахнула рукой:

– Помоги, а то я сейчас кого-нибудь убью.

– Сделай шаг назад. Не два, а один. Все, замри.

Она послушно отступила на один шаг назад, пока не коснулась ногами коленей Алексея. Все дело было в застежке пояса, которая почему-то располагалась на платье не спереди, а сзади и представляла собой мизерный замочек с мудреным устройством. До этого дня Алевтина ни разу не надевала это платье, Алексей раньше его никогда на ней не видел. Он попытался справиться с замочком и скоро понял, что это дело не из легких.

– Где ты его взяла? – спросил он.

– Какая разница?

– Могла бы надеть что-то другое. Понятия не имею, как это застегивают.

– Дай я сама сделаю.

Она завела за спину руки. Алексей боднул лбом ее пальцы:

– Стой смирно. Я понял суть. Не двигайся!

Спустя мгновение застежка была побеждена. Алевтина благодарно клюнула Алексея в губы.

– Хочу кофе, – решительно заявила она. – В кофейнике еще есть, но на двоих вряд ли хватит.

– Разделим поровну – как тебе такой вариант?

Они пили кофе из одной чашки и курили в открытое окно. Теперь, когда гонка за временем была окончена, оба просто наслаждались теплым берлинским вечером.

– Снова придет этот твой Шеффер? – небрежно поинтересовался Алексей. – Опять похитит тебя у общественности?

– Имеет полное право, – ответила Алевтина. – Он свой человек.

– Он мафия, – возразил Алексей.

– Ты его не знаешь, – деловито заметила Алевтина и затушила сигарету в пепельнице. – Сегодня вечером познакомлю вас поближе.

– Зачем?

– Чтобы ты понимал об этой жизни абсолютно все, – таинственно улыбнулась она. – Шеффер несметно богат, этим все сказано. И он не жадный. Вся «верхушка» понимает, что он сделал для Германии гораздо больше, чем смогли бы сделать они на государственные деньги. Ко всему прочему он еще неглуп, терпелив и не распускает руки. Я летала с ним по делам несколько раз, и его везде принимали на высшем уровне.

– И ты его сопровождала после работы, – напомнил Алексей.

– Ты должен понимать, что если я работаю, то не стою столбом. Разумеется, я должна быть рядом. В ресторане, в консульстве, на выставках или на телевидении. Если Шефферу не требовалась моя помощь, то я спокойно занималась своими делами. Вот эту рубашку я, между прочим, привезла тебе из Парижа. Напомнить, благодаря кому я там оказалась?

Иногда Алексею хотелось оторвать эту прекрасную говорящую голову, но в глубине души он считал себя добрым человеком. Алевтину было не переделать, как невозможно и изменить ее образ жизни или режим, в котором она существовала. Они были вместе, пока их не разделяла работа, и до недавних пор Алексея устраивала такая жизнь. Но год назад в ней незримо присутствовал Вилле Шеффер, проявляясь то здесь, то там, и каждый раз рядом с ним каким-то образом оказывалась Алевтина. Впервые Алексей увидел Шеффера на одной из выставок, куда они с Алевтиной пришли по приглашению. Шеффер будто бы ждал их. Он сразу подошел к ним, но все свое внимание обратил в сторону Алевтины. Казалось, они давно знакомы, и после возвращения домой она сообщила Алексею, что да, так оно и есть.

– Я же приехала сюда раньше тебя, – объяснила она. – Конечно, у меня тут много знакомых. С кем-то мы можем не видеться очень долго, но мы скучаем друг по другу, хоть у каждого своя жизнь. С Вилле мы сразу подружились. Такое случается, Алеша. Не нужно ревновать к тому, чего нет.

Тогда Алексей ей поверил. Старался верить и сегодня, когда зашел в здание посольства и морально уже был готов работать. На какое-то время все мысли о Шеффере улетучились из его головы, а потом и вовсе стало не до того. Очередная торговая делегация из СССР, в честь которой был устроен прием в посольстве, не обременила свой состав наличием переводчика, и Алексею пришлось здорово постараться, чтобы и немцы, и русские поняли друг друга.

После деловой части, как водится, всем хотелось покоя. В банкетном зале накрыли столы и включили тихую приятную музыку. Звуки были такими тихими, что Алексей никогда бы не узнал эту мелодию даже под дулом пистолета. Алевтина задерживалась, и он был вынужден сесть за стол без нее. Посла на банкете не ждали – отыграв свою роль, он удалился, оставив новоприбывшим гостям возможность расслабляться без оглядки на высокопоставленные чины. Никто из делегации раньше не был в ГДР, поэтому все, что попадалось им на глаза, удивляло, восхищало либо же вызывало шквал вопросов. На них Алексей тоже отвечал, но слушал вполуха, потому что в какой-то момент понял, что Шеффера за столом тоже нет.

Парочка обнаружилась внезапно, когда Алексей решил выйти покурить на балкон. Обозревая окрестности сверху, он заметил красное платье Алевтины в одном из окон в корпусе напротив. Рядом с ней стоял Вилле Шеффер. Они курили и о чем-то разговаривали, не производя никаких двусмысленных движений.

Алексея они не заметили.

Докурив, он вернулся в зал. К тому времени в его кровь уже примешалось некоторое количество алкоголя. «Пойду домой, – со злостью решил он, приближаясь к своему месту. – Хватит с меня этой грязи».

Решив напоследок влить в себя немного коньяка, Алексей сел за стол, где к нему тут же пристал знакомый из ТАСС.

– Не в духе? – весело поинтересовался он. – Смотрю, не только меня одного раздражает вот это все.

– В духе, – ответил ему Алексей. – А куда ты потом? Домой?

Его вдруг осенило. Он же тоже может отсюда уйти, никого не предупредив. С этим парнем они уже выпивали в одной компании, когда встречали Новый год. Значит, можно повторить.

– Я бы с удовольствием отправился в бар, но слышал, что сейчас будет какое-то заявление, – опечалился знакомый. – Мне интересно.

– Какое… О чем ты? – Алексею показалось, что он чего-то не расслышал.

– Шеффер что-то готовит. Не хочу пропустить.

И снова он.

Больше Алексей ни о чем не спрашивал. А потом в зал зашел тот, кому смотрели в рот практически все присутствующие.

Имя Вилле было сокращенным. Полное звучало как Уильям. Но так Шеффера давно никто не называл. «Вилле» ему нравилось больше из-за легкости произношения и положительного впечатления, которое оно производит на людей. В свои шестьдесят два года Шеффер был еще ого-го и выглядел на