– Очень приятно, Рысь фон Сгольц.

– Так это ваше имя, – восхитился целитель. – Мы думали, вы бредите. По документам вы, кажется, Лаура?

– После развода я захотела не только вернуть девичью фамилию, но и сменить имя, – ласково улыбнулась я.

– Посмотри, какие ровные зубки, – восхитился целитель. Он вообще был какой-то возвышенно положительный. Его стажер оказался более приземленным – моя челюсть была поймана чудовищно крупной ладонью, и толстый палец полез внутрь, проверять.

– Действительно, мешки пропали, – прогудел стажер и повел могучими плечами. Оранжевая целительская мантия пошла морщинами.

– Какие мешки? – осторожно спросила я. Челюсть ощутимо ныла. Еще бы, такими пальцами подковы гнуть надо, а не людей лечить. Вот подумала, и как-то неловко стало.

– Стажер?

– Вампирьи клыки не являются частью челюсти, – неуверенно прогудел Лигур, – они прячутся в углублениях на небе.

– Ясно, – вздохнула я. Как всегда, мне везет. Стажеры преследуют меня по всем больницам всех миров. Что на Земле я всегда попадала на учеников, сдавать ли кровь или что-то более серьезное, что здесь. – Ну давайте, целитель Лигур, какие будут у вас рекомендации?

Стажер просиял, как ясно солнышко. Поспешно напустил на себя серьезный вид и строго произнес:

– Еще пока не целитель, маркиза. В ближайшую неделю вам следует придерживаться строгой растительной диеты – только овощи и фрукты, никакой животной пищи.

– Мозг мастера-некроманта за какую пищу считается? – тоскливо вопросила я, и тренер Зур поперхнулся смешком.

– Диетическое мясо, – улыбнулся стажер Лигур. – Но моя просьба – воздержитесь до конца недели.

– Он все же хотел как лучше, – добавила Иртэ и робко посмотрела на Зура. Под бородой цвел румянец.

Меня освободили от ремней. И да, на шее, прямо над повязкой, был закреплен ошейник, цепочка от него уходила к волосатому запястью Зура.

– Данкварт хотел тебя так и оставить, – хмыкнул тренер, – только на свою руку браслетку нацепить. Решили – непедагогично. Иди давай, тебя там друзья ждут.

Сняв с меня ошейник, Зур бережно смотал цепочку и, выразительно на меня посмотрев, уточнил, что оставит сбрую себе. На всякий случай.

В комнате было шумно. Ребята устроили настоящую вечеринку-сюрприз. Вьюга доблестно тащил меня на руках от больничного крыла до нашей с ди-Овар комнаты. Верен все это время нес большой мешок с пришитой лямкой – обычно он висел через плечо на Даре.

Усадив меня на постель, Вьюга забрал мешок у фон Тарна. Я в который раз пообещала себе сделать это подобие рюкзака более приличным и прилежно сложила на коленках ручки. Лий уселся на мою постель, как всегда с краю, но с ногами.

– Я в городе был, прикупил кой-чего, – смущенно произнес Вьюга и выложил на стол целую груду сластей. Извинился и вышел. Кариса принялась расшнуровывать свои высокие ботинки, всеобщая атмосфера подействовала и на нее – волчица полюбила сидеть на кровати, поджав под себя ноги.

– Пойду воды наберу, – сказала я. – Обещаю никого не сожрать.

– Если это будет фон Тьеор – я помогу, – мрачно отозвался Верен.

Пузатый чайник возмущенно побулькивал. При ходьбе я слегка им помахивала, отчего из носика вылетали капли. Широкоплечая фигура Вьюги у одного из окон коридора меня порадовала – не хотелось тащиться одной, а после ждать его. Не начинать же чаепитие без основного зачинщика.

Дар резко развернулся. Губы были перепачканы сахарной пудрой, совсем немного, в уголках. Я улыбнулась, кто бы мог подумать, что он сладкоежка?

– Я и не знала, что ты сладости любишь, – брякнула я, а Вьюга в ответ даже в лице переменился:

– Если ты считаешь, что я мог употреблять ванильную тянучку, то это глупость. Боевые маги не приемлют подобных слащавых продуктов. Шоколад в достаточной мере восполняет утрату сахара в организме.

– А-ага, – ошарашенно кивнула я. – А кто так сказал?

– Мастер Резерфорд.

– А мороженое ты любишь? – осторожно уточнила я.

– Глупая слабость – холодное, мало сахара, – дернул плечом Вьюга.

Не так часто я теряюсь, не зная, что сказать. Вот стоит передо мной большой, позитивный парень. С набором пороков, свойственных более старшим мужчинам, – любит крепкий алкоголь и распутных женщин. И вот это чудо выдает такие перлы.

– Донесешь чайник? Рука устала.

– Конечно, – расслабился Вьюга. – Зачем встала? Некого было отправить? Так я бы пришел да еще раз сходил. Обопрись на меня.

Мне не особо была нужна опора, но я с удовольствием приняла руку бойца. В этом мире мужчины очень уж искренни в своей заботе. А боевые маги и вовсе обладают каким-то синдромом гиперопеки.

Кариса шелестела картами и демонстрировала стройные икры. Верен сидел с пунцовыми щеками, Лий закатывался смехом. Охотник и Майя куда-то отлучились.

– Что мы пропустили?

– Ничего, – мурлыкнула волчица и втянула носом воздух. – Да, я тоже люблю ванильки. Давайте, что ли, в карты?

«В карты» получилось шумно. Вьюга, когда проигрывал, шумел и возмущался тем, как нагло мухлюет Кариса. Лий умудрялся прятать карты в волосах, прижимая их ушами. Когда его за этим поймали, мы с ди-Овар так умилились, что не дали Дару стукнуть эльфа в глаз. И были вознаграждены краткой лекцией с демонстрацией, на что способны эльфьи уши.

Через пару часов нам послышался стук в стену. Кариса прислушалась, встряхнулась и отрицательно качнула головой.

– Да и с чего на нас стучать? Мы так-то чай пьем. – Ди-Овар с сомнением принюхалась к заварке и пожала точеными плечиками.

– Может, шумим? – Я неуверенно пожала плечами. Тоненькая брошюрка «Правила поведения на территории Имперской Академии Магии» уверенно заняла место подкладки под шатающуюся ножку стола. И прочитать я ее так и не удосужилась.

– Заглушку пусть бросят, совсем дурные, что ль? – фыркнул Лий.

В центре комнаты возник дымный шар. Сплетение сливового и алого оттенков.

– Это вестник Литературика, – выдал эльф, – только у него такой цвет.

– Студентка фон Сгольц, – приятный голос преподавателя изящной литературы заполнил комнаты, – по личной просьбе вашего мастера вы допущены к завтрашнему уроку литературы.

– М-мать, – искренне порадовалась я.

Шар пропал, чтобы вернуться с еще одной приятной новостью:

– Студент ни-Сэй, по личной просьбе вашего мастера вы допущены к завтрашнему уроку литературы.

Певучая эльфийская ругань заполнила тишину, возникшую после того, как растаял вестник Литературика. Ди-Овар с ужасом косилась по сторонам, но ее беда миновала.