— Деймен, Роми мне не позволяет... — Рейн запинается, широкораскрыв темные глаза. — Прикол, это что, кошка?!

Я вопросительно смотрю на Деймена. Давно ли Рейн употребляеттакие слова, как «прикол»?

А он только смеется:

— Не трогай ее! И говорите потише, обе! Кошка очень больна.Боюсь, ей уже недолго осталось.

— А почему ты ее не спасешь? — спрашивает Роми.

Рейн энергично кивает, и мы все втроем умоляюще смотрим наДеймена.

— Потому что так не делается, — отвечает он строгимродительским тоном. — Не положено.

— Ты же спас Эвер, а она совсем не такая симпатичная! — Рейнопускается на колени. Ее лицо оказывается вровень с мордочкой Амулетика.

— Рейн... — возмущенно начинает Деймен.

Она только смеется, оглядываясь на меня:

— Шучу, шучу! Ты ведь так и поняла, правда?

Мы обе знаем, что она не пошутила, но затевать скандал нехочется. Собираюсь встать — нужно отнести кошку домой, пока Хейвен невернулась. И вдруг Роми, опустившись на колени, кладет руку на голову Амулетикуи, закрыв глаза, произносит нараспев какие-то непонятные слова.

— Без магии! — сердится Деймен. — В таких случаях этонельзя!

Роми только вздыхает, присев на пятки.

— Все равно не действует... — Она глаз не сводит с Амулетика.— Выглядит совсем как Мандрагора в ее возрасте, правда?

— В который раз? — хихикает Рейн.

Она подталкивает сестру локтем, и обе хохочут.

— Ну, может, мы несколько раз продлили ей жизнь, — говоритРоми с порозовевшими щеками.

Я многозначительно смотрю на Деймена: «Видишь?»

Он отрицательно качает головой. «Ты опять? А Хейвен какобъяснишь?»

— Можно нам кошечку? — спрашивает Роми. — Такую же,черненькую?

Она дергает Деймена за рукав и смотрит умоляюще. Как тутоткажешь?

— Кошки дружелюбные, их полезно держать в доме! Можно? Нупожалуйста!

— Это нам поможет восстановить магию, — прибавляет Роми,отчаянно кивая.

По лицу Деймена видно, что дело сделано. Что двойняшкизахотят, то они и получат. Все просто, проще некуда.

— Потом поговорим.

Деймен старается состроить суровую физиономию, но всем,кроме него, ясно, что это только видимость.

Я встаю с дивана и направляюсь к двери. Нужно все-такидоставить Амулетика домой, пока Хейвен не приехала.

— Ты расстроилась? — Деймен берет меня за руку и ведет кмашине.

Я качаю головой и улыбаюсь. На него невозможно долгосердиться.

— Врать не стану — я надеялась, ты будешь на моей стороне. —Я устраиваю Амулетика в транспортной корзинке, потом прислоняюсь к дверце итяну Деймена к себе. — Но я понимаю твою позицию. Просто хотелось помочьХейвен.

Темные глаза Деймена не отрываются от моих.

— Будь с ней рядом. На самом деле ей только это сейчаснужно.

Он наклоняется поцеловать меня, его руки бродят по моемутелу, согревая меня до самого сердца. Отодвинувшись, он вновь смотрит на менябездонными глазами — мой вечный партнер, такой надежный, словно скала, такойхороший... Остается только надеяться, что он никогда не узнает о моемпредательстве. Я ведь нарушила обещание. Дала слово не ходить к Роману, а самапошла.

Деймен берет мое лицо в ладони и заглядывает в глаза. Онмгновенно угадывает перепады моего настроения — чувствует его, как свое.

Я отвожу глаза, думая о Романе, Хейвен, кошке и бесконечныхошибках, которые я все продолжаю громоздить друг на друга. Затем встряхиваюголовой, чтобы в мозгах прочистилось.

— Ну что, до завтра?

Не успела выговорить, а Деймен уже снова меня целует.Тончайшая прослойка энергии пульсирует между нашими губами.

Мы стараемся продлить волшебный миг как можно дольше, не можемоторваться друг от друга, пока из окна второго этажа не доносится слаженныйдуэт:

— Фу! Гадость! Почему мы должны на это смотреть?

— До завтра, — улыбается Деймен и, усадив меня в машину,возвращается в дом.

Начиналось все совсем неплохо. Нормально — как в любойдругой день. Я проснулась, приняла душ, оделась, заглянула в кухню, выбросила враковину порцию хлопьев и выплеснула следом апельсиновый сок, предварительнопоболтав его в стакане. Я всегда утром так делаю — пусть Сабина думает, будто ясъела приготовленный ею завтрак.

Всю дорогу до школы Майлз трещит о Холте, о Флоренции или оХолте и о Флоренции сразу, а я киваю, улыбаюсь, то прибавляю, то сбрасываюскорость, поворачиваю, проскакиваю на желтый сигнал светофора и дождаться немогу, когда наконец снова увижу Деймена. Знаю, при встрече с ним тьма разомпревратится в свет, пусть всего лишь на время.

Я въезжаю на школьную автостоянку и первое, что вижу —мастодонт автомобилестроения, семейный внедорожник припаркован рядом с местом,которое Деймен всегда оставляет для меня. В буквальном смысле мастодонт:громадный и уродливый. И почему-то вид Деймена, прислонившегося к этому чудутехники, повергает меня в ужас.

Майлз тоже вытаращил глаза.

— Что за черт? Ты завел себе персональный автобус?

Я выбираюсь из «миаты», перевожу взгляд со «Здоровущегоурода» на своего бойфренда и, не веря своим ушам, слушаю, как Деймен выдаетгору статистики касательно повышенной безопасности, надежности ивместительности. Да я вообще не помню, чтобы он хоть раз задумался обезопасности, когда меня возил на машине!

«Это потому, что ты бессмертная, — думает он в ответ, почуявмои мысли. — Позволь тебе напомнить, что двойняшки, в отличие от тебя, смертны.Я за них отвечаю — значит, должен позаботиться, чтобы с ними ничего неслучилось».

Я щурю глаза и мотаю головой, придумывая едкий ответ. Моимысли перебивает Хейвен.

— Вот, вы опять! — Она гневно смотрит на нас, скрестив рукина груди. — Опять вы занимаетесь дурацкой, ненормальной телепатией!

— Плевать на телепатию! — вмешивается Майлз. — Деймен водитавтобус!

Майлз тычет пальцем через плечо и сам вздрагивает,оглянувшись на громадную черную уродину.

— Это автобус или машина для многодетных мамочек? —интересуется Хейвен, заслоняя глаза рукой от солнца. — В любом случае этоавтомобиль для пожилых!

Майлз азартно кивает.

— Сначала перчатка, а теперь — вот это?! — Он разочарованносмотрит на Деймена. — Не знаю, в чем дело, но ты катишься по наклоннойплоскости, чувак! Ты уже даже не похож на ту рок-звезду, какой пришел в нашушколу!