– Спички, сигары, сигареты, трубка, зажигалка? – Угрожающим тоном произнес он. После стычки с американцем он явно ожидал повторения ситуации, теперь уже с русским упрямцем.

– Не курю, – пожал плечами Яков.

– Позвольте осмотреть ваши карманы…

– Да вы совсем с ума сошли! – Возмутился Жак. – Вам же сказали – не курим.

– Тише, Жак. – Прервал его Шварц и поднял палец кверху. – Водород.

Взгляд Генри потеплел. Он даже снова улыбнулся:

– Точно так, мистер. Водород. Любая искра и… вы летите в Атлантический океан, полыхая, что тот Икар.

Яков снял пальто, кивнув Жаку, чтобы он сделал то же самое. Начитанный стюард со всем возможным почтением прощупал карманы, вернул одежду владельцам. Раздался гудок, и Генри вежливо попросил всех пройти к трапу.

Пассажирская гондола была оборудована рестораном, прогулочной площадкой, даже душевыми кабинками, не говоря уж о каютах. Обставлены помещения были с шиком – мягкие сиденья, деревянные перила, удобные кровати, дорогой хрусталь на столах. Жак отправился в каюту, распаковывать чемоданы, а Яков расположился в ресторане, за столиком у окна, благо, выбор был большим – изобретатель был единственным, кому приспичило перед полетом выпить кофе. Официант налил из термоса напиток, как попросил Яков – крепкий, сладкий. За окном было темно. Шварц медленно, растягивая удовольствие, цедил кофе. Спать не хотелось совершенно, да и рано было еще идти в постель. В ресторане имелся рояль, солидный, концертный инструмент, а не жалкое пианино. Яков подошел к нему, поднял крышку, нажал пару клавиш. К его удивлению, рояль оказался настроен. Яков скинул пальто – он уже достаточно согрелся после пронизывающего ветра там, внизу, – сел на табурет и начал играть «У моря» Шуберта.

В коридоре, ведущем к ресторану, раздались громкие голоса, но Шварц, поглощенный игрой, их не слышал. Как и не замечал легкой вибрации, означающей, что моторы заработали и дирижабль отправляется в путь. В ресторан вошли Коллинзы. Бизнесмен громогласно заявил:

– О, у них и музыка есть! – И, прищелкнув пальцами, обратился к Якову: – Мистер, сыграйте что-нибудь пободрее!

Яков обернулся, и стушевавшийся Коллинз рассыпался в извинениях.

– Я и не подозревал… видел-то вас до этого в пальто, да еще и шарфом вы замотались… А разве у них нет своего музыканта?

Шварц покачал головой, продолжая играть. Мелодия то затихала, то вздымалась, то снова опадала, как морские волны. Миссис Коллинз, одетая, как для званого вечера, села за центральный стол и нервно постукивала пальцами по краю пустого бокала, ожидая официанта. Она то и дело одергивала детей – дочери указывала не сутулиться, шикала на мальчишку. Тот, явный непоседа, все порывался высунуться в окно.

– Где же чертов официант? – шумно фыркнул бизнесмен, присев неподалеку от Якова. – Англичане, одно слово… улыбки вежливые, а доброты душевной в них нет, и не ищите. Я уж не говорю про то, как они разговаривают. Будто кашу жуют. Да еще с таким постным видом, будто делают одолжение. А этот их Биг Бен! Видели его? Ну, скажу я вам, там гордиться нечем. Часы на башне, и все…

Американец продолжал говорить, и когда подошел официант, и когда принесли заказ. Яков не прислушивался к его болтовне. Он прикрыл глаза и погрузился в музыку. Перешел от Шуберта к Сен-Сансу, причем выбрал нетипичную для утонченного француза вещь – тревожную и пронзительную мелодию «Пляски смерти». Коллинз занервничал и отсел к жене, забрав тарелку с бифштексом.

А вот мальчишка, Майкл, наоборот, приблизился. Но, в отличие от отца, он сидел рядом молча, просто слушал.

– Красиво, – тихо сказал он, когда Яков, закончив играть, опустил крышку рояля.

– Да. – Ответил Шварц. – Умеешь играть?

– Нет. Я в бейсбол учусь.

– И как? Интересно?

– Не-а. – Честно ответил мальчишка. – А вы чем занимаетесь? Мой папа покупает и продает.

– А я ученый. Изобретаю всякие штуки… – Яков усмехнулся. – Которые покупает и продает твой папа.

– Здорово… – Майкл покачался на стуле и вдруг попросил: – А расскажите что-нибудь.

– Майки! Не беспокой джентльмена! – Миссис Коллинз внезапно заметила, что сын отошел от стола, и манерно заломила руки.

– Все в порядке. – Успокоил ее Яков. – Он не мешает… – И повернулся к мальчику: – О чем рассказать?

– Об изобретениях. И королях.

– И капусте… – снова усмехнулся Шварц. – Ладно, будет тебе история… Давным-давно жил на свете талантливый изобретатель, и звали его Вольфганг Кемпелен.

– Ну и имечко, – скривился мальчик.

– Не перебивай, слушай. Этот изобретатель путешествовал по королевским домам Европы, был при дворе у императоров, гостил у султана… и всюду показывал чудесное устройство – механического человека, который играл в шахматы с любым, кто пожелает, и всегда выигрывал. Он кивал три раза, объявляя «шах». Этот механический человек был единственный во всем мире, и никто не знал секрета его изготовления, только Кемпелен. Многие пытались выкрасть эту удивительную куклу, чтобы разобрать и понять, как она устроена, но изобретатель был настороже. Впрочем, он не боялся показывать внутреннее устройство всем желающим. Он открывал дверцу подставки, на которой по-турецки сидела кукла – кстати, ее потому прозвали «турок», – и демонстрировал некие механизмы внутри. Каких только не было теорий насчет механического шахматиста… Думали, что Кемпелен управляет им на расстоянии, или что внутри сидит безногий человек… но там не было ничего, кроме шестеренок и двигающихся частей. Люди платили огромные деньги, чтобы только посмотреть на чудо-автомат, а уж увидеть, как он играет, или самому сразиться с ним в шахматы – это стоило баснословных денег.

Мальчишка слушал, чуть приоткрыв рот. В ресторан тихонько вошел Жак, и беззвучно приблизился к Якову, стал за его спиной. А Шварц продолжал рассказ:

– Кемпелен, несмотря на то, что за свою жизнь построил множество полезных и красивых вещей – фонтаны, паровой насос, прославился как великий изобретатель, когда сделал своего «турка». Ведь он смог создать механического человека, который к тому же был настолько умен, что выигрывал в шахматы даже у известных мастеров. А шахматы такая игра, которая требует незаурядных способностей, логики, внимания и умения анализировать. Долгие годы никто так и не сумел повторить его изобретение.

– А вы сумели? – С придыханием спросил мальчик. В глазах его сияла надежда.

– Нет, не сумел. – Ответил Яков. – Потому что не было никакого механизма. Внутри сидел карлик, а скрывали его специальные зеркала, повернутые так, чтобы создавать иллюзию пространства, заполненного лишь деталями да рычагами.

– Но… но это же… – Мальчик напрягся, пытаясь подобрать правильное слово, выражающее все его разочарование. – Это нечестно!

Яков улыбнулся, молча смотря на мальчишку. Тот надул губы и, соскочив со стула, убежал к матери и отцу.