…Опомнились они только на сырой скамеечке в кустах запущенной, изросшей акации. Андрей с трудом оторвался от Анны, а она сидела все еще тяжело дыша, с прикрытыми глазами. Она провела ладошкой по его щеке и даже чуть оттолкнула.

– Дети увидят, – прошептала.

– Дети сейчас и не такое видят, – тоже отдуваясь, ответил Андрей, ловя ее руку.

– Ты что-то похудел, – заметила она, чуть отстраняясь. – Или просто загорел?

– Загорел я еще в отпуске, а похудел оттого, что страдал. Не стыдно спрашивать? Сбежала, а я там подушку слезьми заливаю. Это как?

– Ну, ведь всего месяц с хвостиком я здесь, чего ты…

Анна еще раз провела по его лбу и щеке, Андрей подхватил ее руку и поцеловал в ладонь.

– Ты мне что-то привез? – кокетливо поведя плечиком, спросила она.

– Да, – Андрей полез в сумку, – вот, это тебе, чтобы нечисть всякая не клеилась, типа твоих коллег. И вот, если интересно, мои шедевры за это время.

Андрей повесил Анне на шею оберег, выпростал волосы из-под кожаного ремешка. Она, умильно улыбаясь, взяла в руку кулон.

– Натуральный камень, да?

– У меня все натуральное.

Они помолчали, глядя друг на друга.

– Когда ты окончательно вернешься в город? – решительно, почти успокоившись, спросил Андрей.

– Ну… – она отвела глаза, – как сезон закончится. Осенью.

– А почему прямо сейчас нельзя?

– А зачем?

– Ко мне – зачем?! Разве между нами ничего нет? Посмотри на меня, ну?!

Он осторожно, но крепко взял ее голову и повернул лицом к себе. Анна попыталась вывернуться и даже встать, но не то у них было соотношение физических данных.

Она просто закрыла глаза.

– Нет, ты на меня смотри. Разве мы чужие?

– Не в этом дело. Я просто еще не до конца уверена…

– А в чем? Ну в чем?

– Ну, ты знаешь…

– А детей ты как наседка пасешь – никто ведь не заболел?

– Ну нет, ты что! Все в порядке.

Она перестала сопротивляться и распахнула наконец свои большие голубые глаза. Андрей заметил, что их радужка обведена темно-синим ободком, а на загоревшем лице эти глаза вообще кажутся бездонными.

«Еще немного, и я не смогу отсюда уехать… Кинусь в ноги той тетке и попрошусь на работу – калитку охранять».

– И я в порядке… Очень даже живой.

– Я все-таки хочу убедиться в… стойкости результатов. Вот если с тобой никаких… изменений не произойдет после этой нашей встречи… тогда… Я только из этих соображений согласилась.

– Ну а тогда ты вернешься – хотя бы к августу?

Андрей отпустил Анну, напоследок, однако, вероломно злоупотребив тем, что ее бледно-розовые губки находятся непосредственно перед ним.

– Мне идти надо, – тихо сказала она, несколько раз глубоко вдохнув, чтобы успокоиться. – Детки мои, наверное, уже проснулись и бузят.

– Ничего, пусть побузят. За этим сюда и ездят. Или как?

Анна чуть грустно рассмеялась.

– Телефон мне свой дай.

Анна послушно продиктовала номер сотового, и они, наконец, встали. Над территорией уже вился радостный гомон – детки действительно проснулись.

Андрей взял Анну О. за талию.

– До машины проводишь?

– Конечно.

У калитки крутился охранник, другой, помоложе.

Андрей на прощание ограничился братским чмоком в ушко.

– Оберег не снимай, особенно у водоемов, – сумрачно пробормотал он.

Был ли он счастлив от состоявшегося свидания? Был, конечно… Он сумел настоять на своем, он увидел Анну О., и она позволила ее обнимать и целовать, наверное, тоже любит его – даже не из простой благодарности… Подтвердила следующее романтическое свидание… Да, но каково было расстаться с ней… Видеть в зеркало заднего вида, как становится меньше хрупкая фигурка на фоне зарослей отцветшей сирени? Оставалось утешаться, что все эти проволочки, отказы, попытки убежать и спрятаться – все это делается исключительно для его блага. От этих томных, горько-сладких размышлений Андрея отвлекло совсем не романтическое зрелище.

Через неширокое, в зеленой щетине поле, нелепо размахивая руками, бежала женщина, грузная, в сапогах и цветастом платье. Андрей притормозил. Интересно…

Женщина добежала до дороги, уже, видимо, из последних сил прошла еще несколько шагов и, что-то бормоча, заглянула в окно, привалившись к дверце.

– Помогите, ох помогите, – бормотала она, едва шевеля языком.

– А что случилось? – невольно отстраняясь, спросил Андрей.

Женщина шаталась, ритмично ныряла головой в открытое окно.

– Ой, помогите, ой, помогите…

– А что, что случилось? – начал злиться Андрей.

Достал мобильник, приготовился звонить.

– Ой, помогите…

– Да помогу я! Помогу! Вы только скажите толком…

Женщина чуть отдышалась, но глаза у нее были такими же мутными и блуждали по сторонам так же бессмысленно.

– Там Степка с Николаичем… в подполе… выйти не могут… помогите.

– Может, сразу спасателей вызовем? – деловито осведомился Андрей.

«Каково мне будет тянуть Степку с Николаичем из того подпола, даже если каждого по раздельности?!»

– Ой да помогите… помогите…

Женщина опять принялась шататься, вцепившись в оконный проем и явно примериваясь как бы открыть дверцу и вытащить Андрея из машины.

– Хорошо, дама, только вы казенную машину не ломайте.

Андрей закрыл окно и запер дверцу. Женщина, стоя поодаль, утирала слезы ладонью и укоризненно смотрела на него: чего он копается, когда Степка с Николаичем томятся в подполе?

– Ладно, дама, показывайте, что тут у вас стряслось.

Женщина, скользя на глинистой тропке, довольно резво побежала к постройкам, видневшимся в полукилометре от дороги.

«Да это, похоже, в самом деле тот мой герой, фермер-свинопас… Ох, опять кто-то что-то не то съел!»

Андрей все-таки решил позвонить – хотя бы в редакцию.

– Валь, это Андрей… Я в районе Первомайского, у той фермы, где свинки взорвались…

Валя хихикнула.

– Нет, тут дела невеселые… Не знаю, что именно. Может, ничего страшного…

– Да как же нестрашно! – вдруг завопила женщина, остановившись и уставясь на Андрея ненавидящим взором. – Как же не страшно-то?!

– Кто это там? – удивилась Валя.

– Да вот женщина меня на дороге остановила… Ты сообщи куда следует… Пусть приедут. Лучше я потом отбой дам… Перестрахуемся.