– Удачи вам, Олег Николаевич, – улыбнулась ему Катя на прощание.

Светло улыбнулась, мило и открыто. Не могла она быть замешана. Ну не могла!!!

– Молчишь?! – Кораблев тяжело выбрался из-за стола, подошел к окну, побарабанил теперь уже по стеклу, бездумно таращась на раскисшую грязь на парковке. – Я и так знаю, что к ней поехал. Так зацепило, Олег?

– Я не знаю, что вам сказать, Иван Георгиевич. – Олег пожал плечами, виновато рассматривая широченную спину начальства. – Поехал вроде в интересах дела, а…

– А остался в интересах тела, – закончил за него со вздохом Кораблев. – А мне к весне обещали генерала, между прочим. А если маньяка не поймаю, какой же я генерал?! Так и намекнули вчера вечером, когда жену мою по моему же телефону поздравляли. Так-то. Что нового по делу?

– Работаем, – осторожно заметил Олег.

Хвалиться несуществующими результатами он не любил. Да, его ребята извлекли на одной из заправок, расположенных в двухстах метрах от места происшествия, запись с камер видеонаблюдения. Да, на ней отчетливо виден мужчина, трусцой бегущий вдоль обочины. И что?! Бежит он и бежит. Куда потом подевался, на записи не видно. Откуда прибежал – тоже. Необходимо разговорить охранников, дежуривших той ночью. А они дома отсыпаются. Его ребята поехали по адресам, пока не звонили. И о чем он станет докладывать начальнику?

– Плохо работаете! – насупился Кораблев, вернувшись на свое место. – В детском доме что?

– Там… Там ничего. Брат погибшего клянется и божится, что ничего предосудительного его близнец не совершал. Ни в чем не был замешан. Жил тихо в его квартире. Жил один. Ни с кем, включая семью брата, не общался. С семьей этой говорили. Не желали они видеть и знать Алексея. И о делах его ни прошлых, ни настоящих не знают вовсе. У него была женщина… – Олег вспомнил тихую миловидную женщину с заплаканными глазами. – Они пять последних лет были в отношениях, но не переезжали друг к другу.

– Она что говорит?

– Ничего! Молчит и плачет. Не знала, мол, о его делах вообще ничего. Мол, все время на глазах, все время в работе. Часто оставался ночевать в детском доме, чтобы домой через весь город не ехать. Но, думаю, скорее из-за нее.

– Ну, это о настоящем. – Кораблев недовольно поморщился. – А что в его прошлом? Что она о нем знает? Помнится, ты мне рассказывал о какой-то его большой любви?

– Да, брат говорил, что Алексей в первый или во второй свой срок влюбился в контролершу на зоне. Вроде там все было очень бурно и серьезно. И следующий свой подвиг он посвятил будто бы ей.

– Что за подвиг?

– Грабеж с отягчающими.

– Убийство?

– Два трупа. Подробностей по этому делу пока нет, но запрос послан.

– Ждать будешь сто лет! – зло фыркнул Кораблев. – Пошли кого-нибудь в командировку туда, что ли! Учить тебя?!

– Кого посылать?! У меня же людей никого нет! – возмутился Олег и пожалел ребят, вторые сутки работающих без сна.

– Сам поезжай! – хмыкнул полковник и покосился на свой левый погон. – Смотри, Олег, провалишь дело, я с тебя голову сниму. Я хочу на пенсию генералом уйти, понял? Так что шевелись, шевелись, не сиди сиднем. И проветриться тебе не помешает. Мыслей глупых меньше будет. А то повадишься в гости ездить, сам знаешь, к кому. Все, иди! Выезжай прямо сегодня, понял? Все мне про этого покойничка распоротого добудь! Про него, про любовь его несчастную. Удрала, говоришь, любимая-то его?

– Это не я говорю, это брат говорит.

– Неважно! Но что-то тут как-то… Ноги явно растут из героического прошлого нашего покойничка. Может, подельники его объявились, а? Может, он с кем поделиться позабыл? Неспроста же ему брюхо фальшивками забили. Неспроста. Кстати, подельников его пробей. Что за публика? И еще…

Кораблев взял паузу и в течение трех долгих минут в упор рассматривал макушку поникшей головы Олега. Парня ему было искренне жаль: он поплыл, и поплыл на этот раз очень серьезно. Это он по неизбывной тоске в его глазах понял, стоило Олегу в кабинет войти.

Мучается малый. Но хотя бы хорошо, что сомневается в очередной своей симпатии. Если бы не сомневался, то и не мучился бы. Пусть съездит, отвлечется. Может, вернется уже с другим настроением. Как дочка его, к примеру. Вчера выдала, что они с Эдиком решили пока пожить отдельно. Причем не сама ему об этом сказала, а передала через мать.

– Что так? – Кораблев закрылся от жены газетой, не зная, радоваться ему или нет.

– Что-то у них вроде не заладилось. – Жена нервно терла тряпкой идеально чистый обеденный стол. – Какие-то расхождения во взглядах.

– Ну! И что тебя-то тревожит, не пойму? – Он чуть отодвинул газету, чтобы подсмотреть за ней.

Алла точно переживала. Причем сильнее, чем обычно, чем это бывало раньше.

– Меня тревожит, что таких Эдиков у нашей Валечки уже… Уже вагон и маленькая тележка, Ваня. – Алла вздохнула и швырнула в сердцах тряпку в раковину.

– И что? Пусть выбирает, сомневается и снова выбирает.

Он вдруг совершенно точно понял, что очень рад не видеть больше никогда убогого Эдика. Рад не чувствовать его отвратительного смрадного запаха, не лицезреть его сальной башки, не ощущать его вялого рукопожатия. И он еще раз повторил, уже с плохо скрываемой радостью:

– А что тебя тревожит? Пусть выбирает.

– А то меня тревожит, Ваня, что с каждым своим избранником она спит! – Алла густо покраснела, поймав игривый взгляд мужа.

– Что, прямо-таки и с каждым? – хохотнул он. – Так время сейчас такое, милая. Это не наша молодость, когда мы с тобой через месяц только поцеловались.

– Через месяц и две недели! – заспорила она тут же. – И дело тут не во времени, а… А в нравственности, что ли! Разве можно так-то, Ваня?

– Наверное.

Он равнодушно пожал плечами и сразу же забыл и про Эдика, и про остальных Валькиных ухажеров. Он вдруг вспомнил, что подарок жене к празднику так и не купил. И надо было срочно вылезать из-за газеты, что-то говорить, выдумывать и совать ей деньги, чего она не приветствовала. И уже поздно вечером, когда они втроем празднично поужинали в семейном кругу, он вдруг вспомнил про Мишина…

«Может, и он, как Валька, переболеет своей фигуранткой? – думал и вчера, и сегодня полковник. – Может, одумается и перестанет наконец увлекаться дамами с интригующей личной жизнью?»

А он вон что выдумал! Мало того что увлекся, так еще и ночевать к ней потащился!

– Ты… – сказал, наконец, полковник. – Ты спал с ней?

– Что? С кем? – вытаращился Мишин на начальство.

– С кем, с кем, с Катериной этой спал, спрашиваю?

– Да вы что, Иван Георгиевич?! – возмутился Мишин и мгновенно вспотевшей головой завертел. – Я ее и увидел-то лишь сегодня утром. А вечером с Виктором общался. С ним говорил разговоры всякие. Потом меня сморило прямо в кухне и я на диванчике задремал.