– На диванчике! Задремал! – передразнил его Кораблев и сплюнул себе под ноги. – А если бы ты на этом диванчике не проснулся, а?!

– Иван Георгиевич!!! – Мишин начал вставать, возмущенно раздувая ноздри. – Вы же ничего про нее не знаете!

– А ты? Ты что про нее знаешь?! Что жила с бабкой, что родители ее в пожаре сгорели? И что кто-то из ее ухажеров решил людей, позарившихся на ее добро, угомонить таким вот варварским способом?!

– Да она, может, вообще ни при чем! – несчастным голосом отозвался Мишин и тут же вспомнил, как заправлял сегодня утром непослушную кудряшку за маленькое ушко.

– Ага! Она ни при чем! А кто тогда?!

– Дом…

– Что, что, что??? – Кораблев поперхнулся из-за высоко взятой ноты и закашлялся, замахал руками на подчиненного. – Дурак, что ли, совсем?! Дом?! Какой дом?! При чем тут дом?!

– И я хочу понять, – признался Олег, подхватил со стола свою папку, убрал в нее листочки с набросками отчета, вжикнул молнией. – И я очень хочу понять, откуда растут ноги у такого интереса.

– Какого, какого интереса, Олег??? Опомнись, что ты городишь?!

– С чего вдруг Стахову покупать никому не нужный дом? Зачем так настаивать? Жене невдомек, между прочим.

– Чьей жене?! – Кораблев почувствовал, как по лицу растекается краснота, явный признак бешенства.

– Жена Стахова, Анна. Она вообще предположить не может, зачем ее мужу нужен был этот дом. Удивлена – мало сказать. Она растеряна: место бесперспективное, дом так себе, а цена, предложенная ее мужем хозяйке, мягко говоря, поражает.

– Много она понимает, эта жена, – проворчал полковник и тут же недовольно поморщился.

Дочь только что прислала сообщение на мобильный, что они с Эдиком снова вместе. Ну что ты будешь делать, а! Недолгой была его радость. Скоротечной! Зря, выходит, Алла вчера печалилась.

– Много они понимают, жены эти, – снова повторил он уже в адрес своей супруги.

– Анна Стахова еще и соучредитель компании, партнер. Она знает все обо всех проектах. Так вот, покупка этого дома… Эта информация всплыла очень неожиданно и весьма некстати.

– Это тоже она так говорит? Жена его?

Еще одно сообщение пришло, на этот раз от Аллы. Та на радостях побежала за тортом, ну не дурочка, а?!

– Это и жена Стахова утверждает, и еще один их партнер – Анохин. Он тоже в недоумении, с чего вдруг такой интерес к этому дому. И богу молится, что ума у него хватило туда не соваться, а переговорить сначала с людьми посторонними. А то бы, говорит, тоже выпотрошили.

– Ты сам-то понял, что только что сказал? – завопил обрадованный Кораблев, вскакивая и подлетая к Мишину. – Ты только что признал, что смерть Стахова и его охранников напрямую связана…

– С интересом к этому дому, – неучтиво перебил его Мишин и резко взял курс на выход, но успел огрызнуться, прежде чем уйти. – Катя-то тут при чем?!

– Н-да… – проворчал Кораблев, поглядывая со злостью на дверь своего кабинета, с треском захлопнувшуюся за Мишиным. – Насмерть, чую, будешь стоять за нее, Олежа. Чую, насмерть…

– Толечка, Толик… Пообещай мне одну вещь, милый… Пообещай!

Шепот Анны, придушенный от слез, перестал ему сниться, как только ей удалось выбить из него это обещание.

Зачем??? Господи, зачем он пообещал ей?! Что он может?! И хочет ли?! Зачем он пообещал ей? Лучше бы отказался, лучше бы уж ему снились все эти кошмары, чем преследовали наяву.

Он боится? Ну… Ну не то чтобы…

Черт! Да кого он обманывает?! Да, да, он боится! Да так, как никогда в жизни не боялся! Истерзанная Юркина плоть до сих пор маячила у него перед глазами, вызывая приступы тошноты. Вот уж не думал, что придется любоваться рваным мясом, когда-то бывшим Юркой! Смотреть в пустые глазницы и пустой, совершенно без зубов рот. Кивать и при этом поддерживать обезумевшую от горя Аньку. И при этом стараться быть сильной и надежной опорой для нее. Он ведь теперь у нее один остался. А она у него. И еще ей достались теперь все Юркины акции. И никто, никто не станет им мешать делать совместный бизнес.

Анохин остановился в центре Юркиного кабинета, который занял по просьбе Анны. Взглянул на портрет друга с траурной черной лентой. Хмыкнул грустно.

– Прости, друг! Ничего личного, только бизнес, – шепнул портрету Анохин, отходя к двери и добавил еще: – И никого я искать не стану, никакого твоего убийцу, так и знай! Мне это не нужно…

И тут же в лопатки его мягко толкнули. Анохин позеленел. Друг с того света обижается?! Или он сам уже помешался на почве постоянного страха?

– Можно войти?

О господи! Милочка!!! А напугала-то!

– Чего тебе? – Он деловито нахмурился и снова шагнул внутрь кабинета, хотя намеревался перед этим смыться отсюда и пообедать где-нибудь вкусно и дорого.

– Разговор есть. – Милочка вошла, прикрыла дверь и привалилась к ней пышной попкой. – Очень серьезный разговор, Толечка!

– Прекрати меня так называть! – вдруг заорал он на нее и расслабил петлю галстука. – Моду взяла!

– Извини…те, – поправилась она и опустила сразу наполнившиеся слезами глаза.

– Моду взяла, – снова проворчал он и предупредил холодным, мерзким голосом, противным даже самому себе: – Смотри, уволю!

– Извините, – снова повторила Милочка и заплакала.

Он мысленно выругался и ушел за стол. Там было безопаснее. Там не придется ее утешать, вытирать щеки и обещать, что все будет хорошо. Неизвестно, будет ли теперь хорошо? Это первое. А второе…

Анька пообещала порвать с ним, если узнает еще о какой-нибудь женщине в его жизни.

– Я была снисходительна, потому что сама спала с Юркой, – пояснила она, перебравшись пару дней назад к нему в квартиру со своим халатом, тапочками и зубной щеткой, потому что сходила дома с ума от ужаса. – Теперь только ты! И от тебя требуется то же самое.

А если честно, он бы сейчас Милку утешил.

– Ладно, хорош реветь, – пробормотал Анохин и нервным движением отодвинул от себя портрет друга подальше. – Что сказать хотела?

Милочка тяжело вздохнула, аппетитно колыхнув грудью. Кивнула и пошла к столу для переговоров. Села, повернула к нему серьезное зареванное лицо.

– Он был у меня в тот вечер, Толя. – И она вдруг обняла себя руками, будто в притворном ознобе.

Его от этого жеста покоробило, и он отвлекся от созерцания ее прелестей.

– Он был у меня в тот вечер, – повторила Милочка, не меняя интонации и позы.

– Кто? – Он понял не сразу. А поняв, вспотел так, что с носа на стол упала тяжелая капля. – Юрка??? Юрка был у тебя?!

– Да.