Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Серьезно? – не поверила подружка.
– Конечно. Когда тут тюрьма была, родственники на свиданиеприезжали, вот и понадобилась гостиница. Потом монастырь вернули епархии,кто-то гостиницу купил и заново отстроил.
– Ага, – засмеялся Волков. – В преддверии чудес,которые непременно вскорости начнутся, и народ сюда валом повалит. Кстати,здесь есть источник, святой, разумеется. Вон там, под горой, – он показалрукой направление. – Очень рекомендую посетить. Красивейшее место. Значит,надумали остаться? Жаль. А я надеялся, что мы с вами в Марфине встретимся,показал бы вам наш музей.
– А вы разве здесь не останетесь? – удивилась Женька,которой Волков явно нравился, она уже минут десять как начала кокетливо емуулыбаться.
– Нет, что вы. Гостиница нам не по карману, а у господинаКозлова места нет. Рабочие живут в вагончиках, за монастырской стеной. У нихтам и без нас тесновато. Могли бы, конечно, разбить палатки, но так как догорода недалеко, мы решили на ночь здесь не оставаться, тем более что у меняесть машина. Но в ближайшие дни мы можем тут не появиться. В общем, я надеюсьна встречу в городе. – Волков пошарил по карманам, достал клочок бумаги и,записав на нем номер телефона, протянул Женьке с поклоном. – Буду оченьрад, если вы мне позвоните.
– Непременно, – мурлыкнула Женька.
Козлов нахмурился.
– Как это не появитесь? – спросил он. – Ты жесказал…
– Все упирается в вопросы финансирования, друг мой. Будем ихрешать. А до тех пор ничего определенного обещать тебе не могу.
– Да это черт знает что такое, – возмутился Козлов.
– Виктор Алексеевич, как не совестно в святом месте поминатьнечистого? Матушка была бы вами недовольна. Вон у Натальи уши из-под платкаторчат, непременно донесет.
Мы невольно повернулись в сторону девушки. Она вроде бызанималась прополкой грядки, переместившись к нам еще ближе, на слова Волкованикак не отреагировала, точно их не слышала.
– Я вот что хотела спросить, – начала Женька. –Матушка сказала, что храм будут восстанавливать в его первоначальном виде.Наверное, необходимы старые чертежи, их пытались отыскать?
Я оценила замысел подруги и уставилась на Волкова в ожиданииответа. Тот пожал плечами.
– Насколько мне известно, проект уже готов. Верно я говорю,господин Козлов? – Тот кивнул. – В музее много старых фотографий, вархивах, наверное, тоже смотрели, но вряд ли чертежи сохранились. Хотя… неуверен.
– Но ведь свидетельства очевидцев, тех, кто видел храм довзрыва, тоже важны, – гнула свое Женька.
– Вы имеете в виду местных жителей? Об их отношении я ужесказал. А все, что имело хоть какую-то ценность, давно находится в музее.
– Но ведь не обязательно рассчитывать только на тех, кто досих пор живет в этих краях, люди склонны к перемене мест. Вдруг какие-то бумагиесть у тех, кто покинул здешние места?
– К чему вы клоните? – не понял Волков. Козлов синтересом взглянул на нас, как видно, и его занимал тот же вопрос.
– Думаю, было бы разумно разыскать людей, которые имелиотношение к монастырю. Например, тех, кто во время войны находился здесь.
– Бывших пленных? – еще больше удивился Герман.
– Кто-то ведь их охранял. И вообще… кто-то взорвал этотхрам, в конце концов.
– Предложите эту идею матушке. Напишите статью в вашейгазете, возможно, кто-то и откликнется. Правда, я не знаю, стоит ли это делать,раз проект уже готов. Но с точки зрения истории свидетельства очевидцев,конечно, вещь интересная.
– Очевидцев только слушай, – буркнул Козлов. –Переврут все. Сколько сейчас лет, по-вашему, этим самым очевидцам? Старыемаразматики.
Я вынуждена была констатировать, что наши хитрости ни к чемуне привели. Хотя если кто-то из монастыря звонил Кошкиной, то эти двое могли обэтом не знать.
– Что ж, спасибо вам за содержательную беседу, –улыбнулась Женька, игриво помахала Герману рукой и по тропинке направилась всторону деревянного дома. Я последовала за ней, простившись с мужчинами. Настут же догнала Наталья.
– Вы к матушке?
– Да. Хотелось бы задать ей несколько вопросов.
– Она сейчас занята.
– Ничего, мы подождем, – заверила Женька. – Сходимпока на святой источник.
Наталья, опустив голову, шла рядом с нами. На крыльцоподнялась первой.
– Ждите здесь, я узнаю, – голос прозвучал неожиданнорезко.
– Похоже, дисциплина тут и правда армейская, – шепнуламне Женька.
– Собираешься у матушки спросить про Кошкину? –вздохнула я.
– А что еще остается?
– Как ты ей объяснишь наш интерес?
– Уж найду что сказать.
Тут на крыльце появилась Наталья.
– Матушка вас ждет. Идемте.
Мы поспешно поднялись и вместе с ней вошли в дом. В просторныесени выходили четыре двери, новенькие, покрытые золотистым лаком. Натальяпостучала в одну из них и распахнула ее перед нами. Комната оказаласькабинетом. За массивным столом сидела Татьяна, перебирая какие-то бумаги. Настоле компьютер, справа телефон. Книжные полки, на которых аккуратнорасставлены папки, в углу иконы и зажженная лампада перед ними. Белые занавескис вышивкой на окнах, в комнате светло и уютно. Матушка сняла очки, отложила ихв сторону и устало взглянула на нас.
– Извините, что снова беспокоим, – умильно началаЖенька.
Матушка кивнула Наталье, которая все еще стояла в дверях, табыстро вышла и дверь прикрыла. Почему-то я была уверена, что она подслушивает.Может, в обители так принято? Впрочем, в этом мирке, где все донельзя размеренно,и это хоть какое-то развлечение.
– Садитесь, – кивнула матушка. – В ногах правдынет. Что там Волков? Жаловался на меня?
– Что вы. Напротив, он восхищается тем, как вы поставилиздесь дело.
– Сомневаюсь, ну да ладно. О чем вы еще хотели поговорить?
– Матушка, в мае этого года не приезжала ли в обитель некаяКошкина? Мария Степановна Кошкина?
Матушка смотрела удивленно. После недолгой паузы спросила:
– Кошкина? Никогда о такой не слышала.
– Может быть, она не называла свою фамилию. У меня есть еефотография. Посмотрите, пожалуйста.
Достав фото из сумки, Женька положила его на стол ипододвинула матушке. Та взглянула и пожала плечами.