И вот теперь Светка напевала на кухне, а Игорь сидел застолом в своем кабинете и перебирал бумаги. Сегодня в квартире не чувствовалосьобычного напряжения, некой невысказанности, смутного недовольства друг другом.И Игорь остался дома, хотя с утра предполагал поехать в офис и поработать там.

В сущности, поработать на нынешний момент означало для него– подумать. Хорошенько подумать, прежде чем предпринимать хоть что-то. Самоеглавное – не выйти из тени на свет. Хомяков до сих пор держался в стороне отрасследования убийства своей последней любовницы. Если верить ему, они сВикторией никогда не показывались вместе на людях. Только это и внушалонекоторый оптимизм. Хомяков клялся, что не бывал в ее салоне; и даже телефонныезвонки у этой парочки были закодированы – на случай любопытных ушей и всякихдругих неожиданностей.

Игорь достал из верхнего ящика бумажный пакет сфотографиями, которые сделал для него Сеня Кроткий. Все персонажи драмы былиздесь – крупно взятые лица, отчего, выложенные в ряд, снимки чем-то походили наигральные карты. Игорь и в самом деле собирался разложить из них пасьянс.Только в этом живом пасьянсе, в отличие от карточного, все зависело не отслепого случая, а исключительно от ловкости сдающего.

Вадим Анисимов на снимке казался мрачнее тучи. Он и в самомделе похож на Кларка Гейбла, подумал Игорь, но эти усы – вопиющий выпендреж. Авот и три жертвы: Анисимова, Карташова, Леонтьева. Несмотря на то что все они былиочень разными, в сознании Игоря почему-то объединились в некое единое целое. Онподвинул их снимки вплотную один к другому и, не разглядывая, положил сверху. Вконце концов, на сегодняшний день это уже отработанный материал. В стопкеоказалось и несколько второстепенных лиц – фотографии небезызвестного супругаЕланской Дмитрия, питерского любовника Луговской, мужа Евгении Прохоровой.

Знаменитая «Триада». Самая красивая из них, конечно,Луговская. И очень фотогенична, такое впечатление, что ее снимали не второпях,а специально ставили свет – чтобы в наиболее выгодном ракурсе подчеркнутьтонкое лицо, выразительные глаза, роскошные волосы. Игорь из чистоголюбопытства приложил фотографию к снимку Анисимова: рядом они гляделись словноголливудская парочка.

У малютки Прохоровой воинственный вид. Строгая и правильная,такое впечатление, что ей по наследству достался бюрократический ген, который,активизировавшись с годами, задавил в ее натуре все алогичное и спонтанное.

А вот и дама пик. Еланская. На голливудскую звезду не тянет,но выражение лица непередаваемое – бездна гонора, ума, иронии и на редкостьудачный макияж.

Он выдернул из своего пасьянса снимок Вадима Анисимова иположил его вниз, к Еланской.

– Так на кого же из вас поставить? – задумчивопробормотал Игорь. – На тебя? – Он постучал фотографа по глянцевомулбу. – Или на тебя?

И обвел пальцем контур Сашиного лица.

– Мне кажется, я выгляжу сногсшибательно! – заявилаСаша, появляясь перед Анной с сияющей улыбкой. – Помнишь, что я говорила,когда ты заказала по каталогу для салона этот «ложный» бюст?

– Еще бы не помнить.

– Так вот, я беру свои слова назад. Это потрясающая вещь!

– По-моему, такой маскировкой можно обмануть разве толькокретинов.

– Деточка! Когда мужчины видят блондинку с грудью номерпять, они все как один превращаются в кретинов.

– А вот женщина сразу догадается, что на тебе парик.

– Какая женщина, Анюта?

– Ты сама сказала: убийцей может оказаться кто угодно. Тыведь не только от милиции собираешься скрываться. А что, если убийца – женщина?

– Думаешь, меня вот так сразу можно узнать?

Саша расхлябанной походочкой прошлась по кабинету. На нейбыло короткое узкое платье из буклированного трикотажа и босоножки на шпильках.Голову венчал один из самых бездарных париков с маркировкой «яркая блондинка»,наличествовавших в салоне: волосы до плеч, закрученные на концах крупнымикольцами.

– Тебя арестуют за проституцию.

– Ну ладно... Не нравится, предложи что-нибудьдругое! – Саша улыбнулась губами, над которыми поработала особеннотщательно. Сначала она их запудрила, потом обвела коричневым карандашом,смазала бесцветной помадой, положила слой вишнево-красной помады и еще сдобрилаблеском для губ. Но всего взяла не в меру, поэтому получилось по-настоящемувульгарно.

– Можно, к примеру, состарить тебя и сделать незаметнее, чемты есть.

– А в чем разница?

– В таком виде ты слишком привлекаешь к себе внимание. Тебеэто надо?

– А, да ладно! – легкомысленно махнула рукойСаша. – И так сойдет. Знаешь, как забавно! Значит, так. Я ухожу, пока сюдакто-нибудь не явился. Ваша с Женькой главная задача – убедительно врать. Выоставите мне ключи от квартиры, но ни в коем случае не пытайтесь со мнойсвязаться. Иначе моя явка провалится. Время от времени я буду звонить. Но потелефону ничего не обсуждаем. Два слова – и вешайте трубку. Если нам нужнобудет встретиться, встречу назначаем только по времени. Место не обсуждаем, егооговорим заранее. Пусть это будет... ну... скажем... Главпочтамт. Он у меня подбоком. Я вас там встречу. Заодно проверю, нет ли «хвоста».

– А где конкретно на Главпочтамте ты будешь нас ждать?

– Неважно. Вы просто входите внутрь, а уж я вас самаподкараулю.

– Безумие какое-то!

– Звучит и в самом деле безумно. Но ситуация, согласись,нестандартная. И прятки – единственная возможность действовать без опаски.Понимаешь, мне нужна свобода действий.

– Ты всерьез полагаешь, что тебе удастся найти убийцу?

– Не знаю. Но попытаться стоит. В конце концов, какой еще уменя есть выход? Смотри: милиции не известны все факты. Часть из них пришлосьскрывать. Если я расскажу правду, сама же попаду под подозрение. И никто негарантирует, что мне удастся после этого отмазаться.

– Сашка, ну как ты найдешь убийцу? – Анна выгляделаабсолютно расстроенной. – У тебя нет никаких возможностей, никакойинформации.

– Уж что-что, а добывать информацию – моя специальность.Ты-то должна знать.

– Даже спорить не хочу, – сказала Анна. – Ну и виду тебя!

Саша взяла баул с вещами, закинула на плечо маленькуюсумочку.

– Сможешь сегодня организовать передачу ключей?

– Конечно. Сейчас позвоню Женьке. А ты куда?

– Послоняюсь по центру. Заодно разработаю план действий.

– Она решила смыться. Ничего в этом нетудивительного, – пожала плечами Анна, щеки которой стали пунцовыми отволнения. – Поехала к тетке в Дагестан.