Мейсон кивнул:

– Он сказал мне. И я горжусь тобой.

Она больше не могла сдерживать слезы. Мейсон нежно приподнял ее подбородок так, что ее полные влаги глаза смотрели прямо на него.

– Позволь мне первым сказать тебе, Эва-Мари, что я очень горжусь тобой. Я знаю, что это нелегко. Ты могла бы оставить все так, как есть, но это не было бы лучшим выходом.

– Так чего ты хочешь? Вернуться к тому, что было раньше?

Сама она не была уверена, что еще хотела этого. Он запустил пальцы в ее волосы и прошептал:

– О, я хочу все вернуть… Но я хочу гораздо, гораздо большего.

Он поцеловал ее, и у нее подкосились ноги.

Когда они вернулись в кабинет, она увидела висящее там платье.

– Его не было здесь раньше.

– Ага.

Платье было в винтажном стиле с приталенным лифом и широким кринолином, отделанным кружевом. На полке лежала стильная шляпка из такого же материала, украшенная лентами.

Эва-Мари крепко прижала ладонь к животу, чтобы усмирить встрепенувшихся там бабочек.

– Что это?

– Ну, я надеялся, что ты все-таки поможешь нам принять гостей на дне открытых дверей в нашем поместье.

Ее сердце сжалось, и она оглядела платье с тоской, гадая, в качестве кого приглашена. Мейсон ответил на невысказанный вопрос:

– Как моя невеста.

Повернувшись, чтобы посмотреть на Мейсона, Эва-Мари увидела, что он стоит на одном колене. На поднятой руке он держал великолепное кольцо из белого золота с аметистом, обрамленным венком крошечных бриллиантов.

– Мейсон?

– Я не хочу больше недоразумений между нами, Эва-Мари. Мы оба дети своих родителей, но мы самостоятельные и независимые личности. И я думаю, что ты – невероятный человек. Ты можешь простить меня за то, что я позволил прошлому завладеть настоящим?

Сердце ее замерло. Она шагнула ближе и прижала его голову к своей груди.

– Только если ты сможешь помочь мне стать такой, какой я могла бы быть.

Мейсон посмотрел вверх, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Нет, но я смогу помочь тебе быть такой, какой ты сама хочешь быть.

Встав с колен, он поцеловал ее с такой нежной почтительностью, что у нее заныло сердце. Затем прижал ее к своей груди. Взглянув через его плечо, она заметила фотографии в рамках, расставленные на полках. На них были она и ее брат.

– Мейсон, как?

– Джереми сохранил их. Я хочу, чтобы ты помнила обо всем, что было в твоей жизни.

– Обещаю, что так и будет.

Мейсон шел сквозь комнаты в поисках своей невесты в разгар хаоса на дне открытых дверей. Люди часто его останавливали. Он старался уделить время и обменяться хоть парой слов с каждым гостем, ведь они устроили эту вечеринку, чтобы познакомиться с соседями и оказать им гостеприимство.

Мейсону же просто хотелось побыть с Эвой-Мари.

Его охотничьи навыки вполне пригодились, когда он выследил ее на кухне. Эва-Мари в шикарном платье деловито помогала повару наполнить подносы. Он смотрел на нее несколько долгих мгновений.

Мейсон не ожидал, что покупка поместья так сильно изменит его жизнь. Грандиозная сделка оказалась гораздо большим, чем он ожидал. И все благодаря ей.

– Женщина, что ты делаешь? – спросил он наконец.

– Мне очень жаль, Мейсон, что я покинула гостей. Я просто волнуюсь, все ли сделано.

Он с удивлением заметил, что ее щеки окрасил румянец.

– Я понимаю. Но ты хозяйка дома. И это платье не предназначено для кухни.

Мейсон подал невесте руку, и они покинули кухню под перешептывание служащих кейтеринговой компании.

В гостиной им пришлось выслушать немало лестных отзывов по поводу дизайнерских решений Джереми. Гости были в восторге от обновленного дома и его молодых хозяев. Знаменитые коннозаводчики, собравшиеся в покерной, пожимали братьям Харрингтон руки, приглашали посетить свои конюшни и желали удачи на предстоящем дерби Кентукки.

– Наш прием имеет успех, гости довольны, всем все нравится, – сказал он, проводя Эву-Мари сквозь толпу гостей, расположившихся в гостиной. – И это – твоя заслуга, любовь моя. – Увидев в бальном зале Долтона и Бев, окруженных гостями, Мейсон заметил: – Твой отец в своей стихии.

– Удивительно. – Эва-Мари покачала головой. – Мне не верится, что они здесь.

Мейсон сделал все возможное, чтобы поддержать ее, когда она пыталась наладить новые отношения с родителями. Много раз ему хотелось вмешаться, но делать этого не пришлось. Эва-Мари научилась добиваться своего без его помощи.

– Прием удался, милая! – сказала Бев, целуя дочь в щеку. – Дом словно ожил, здесь так красиво!

Мать отвернулась к старой подруге и принялась что-то рассказывать ей с видом хозяйки всего этого великолепия.

– Да, прием удался, – согласился Мейсон. – Когда ты сказала, что не сильна в организации вечеринок, то решил, это потому, что последняя прошла неудачно.

– Честно говоря, я никогда их не любила. Я бы лучше посидела наверху с книгой.

Башня, где располагалась библиотека Хайяттов, тоже подверглась реновации. Туда вернулись книги Эвы-Мари, они были дополнены небольшой коллекцией книг Мейсона. Библиотека стала их любимым местом в доме.

Он прижал ее к себе и прошептал:

– Я не прочь пойти с тобой наверх… но в другую комнату и для других целей.

Она вздрогнула, когда он подтолкнул ее на лестницу, ведущую наверх.

– Мейсон, мы не можем.

Быстрый маневр – и она оказалась у него на руках. Солнечный свет, падающий из арочного окна напротив, подчеркнул красоту ее скул. Она была ангелом, и он впустил ее в свою жизнь.

– Очень даже можем! Мы у себя дома, Эви, никто не сможет запретить или помешать нам делать то, что хочется, – сказал он с жаром и страстью.

– Но вечеринка в разгаре, мы не можем бросить гостей! Еще столько всего нужно сделать…

– Ты все уже сделала, любовь моя, – прервал ее Мейсон, целуя в висок. – Дом великолепен, вечеринка удалась, и твоя карьера набирает обороты. Я очень горжусь тобой.

– Спасибо, Мейсон. Это все благодаря тебе. – На глазах Эвы-Мари выступили слезы счастья. – Ты поверил мне, поверил в меня. Ты вдохнул в меня жизнь, любимый! Мое сердце принадлежит тебе!

– А мое – тебе. Навсегда!

Жаркий поцелуй скрепил их клятву.