– В чем? – спросила Эва-Мари осторожно.

– В том, что я ищу кого-то, кто будет присматривать за моим домом.

Удивленная, Эва-Мари уставилась на нее:

– За вашим домом?

– Да, дитя. Я переехала сюда около шести месяцев назад, когда у меня начались проблемы со спиной. В доме жил мой племянник. Он следил за всем, чтобы никто не мог подумать, что дом пустует.

– Это хорошо.

Миссис Робинсон снова засмеялась.

– Я платила ему за это. Я не жду, что кто-то будет заниматься этим по доброте душевной. К тому же дом большой и полон антиквариата, так что там всегда есть чем заняться. Но теперь ему предложили очень хорошую работу в Нэшвилле, и мне нужен кто-то, кто займет его место.

Эва-Мари успокоилась.

– Вы хотите заплатить мне за присмотр за вашим домом?

– Вы должны будете жить там. Ваши родители упоминали, что у вас сейчас тяжелая жизненная ситуация. А вы идеально подходите для этой работы. Не то чтобы я ожидаю, что вы откажетесь от вашей обычной жизни. Просто держите все под контролем и приезжайте сюда раз в неделю, чтобы рассказать, как дела и какие нужны расходы. – Миссис Робинсон взглянула через плечо Эвы-Мари. – Ах, я вижу, что сюда идут ваши родители, так что скажу быстро. Вне зависимости от того, что они могут сказать, дорогое дитя, никакого давления. Но если вам это будет интересно, пожалуйста, дайте мне знать как можно скорее. Вы можете позвонить на стойку регистрации и попросить перевести ваш звонок на мой номер.

Она потянулась через стол слабой рукой, побуждая Эву-Мари пожать ее.

– Дайте мне знать. Хорошо?

Эва-Мари откашлялась, прежде чем смогла вымолвить:

– Спасибо, мэм.

– Мое почтение, – сказала пожилая женщина, когда родители Эвы-Мари вернулись.

Следующие пятнадцать минут непринужденной беседы ее родители бросали на нее вопросительные взгляды. Эве-Мари удавалось их игнорировать, и миссис Робинсон, заметив это, одобрительно ей кивнула. Едва они отошли от столика, мать начала говорить:

– Разве это не замечательная возможность? Дом Робинсонов – один из великолепных довоенных домов в исторической части города. Очень представительно выглядит. Это лучшее предложение в твоей ситуации.

– Я думала, ты не хочешь, чтобы я занималась домами чужих людей, – сухо ответила Эва-Мари.

– Не глупи, дорогая. Мы бы просто предпочли, чтобы ты работала на кого-то, чья репутация позволит повысить твою собственную.

– Но у меня есть обязательства…

– Ерунда, – рявкнул отец. – Ты ничем не обязана этому жулику. Он манипулировал тобой, взяв на работу.

Может быть, но все же…

– Но эта работа была мне нужна. И я благодарна за это.

Ее мать, всегда готовая предотвратить ссору, примирительно сказала:

– Но это гораздо приличнее. Ты могла бы начать прямо сейчас. Миссис Робинсон – прекрасный человек. Это идеальный вариант для тебя, дорогая.

– Какой идиот откажется от такого предложения? – добавил отец, чтобы сломить ее растущее сопротивление. Или, может быть, он просто злился, что она не рассыпалась в благодарностях перед миссис Робинсон и не оценила должным образом возможности, что плывут ей в руки.

– Я поговорю с ней еще, прежде чем приму решение.

– Что тут обсуждать?

Она не слушала, что дальше говорил отец, – давно отработанный навык.

Двадцать минут спустя ей удалось убежать к своей машине, и в ушах звучали требовательные голоса родителей, чтобы она связалась с миссис Робинсон сегодня вечером и приняла ее предложение. И хотя это означало поддаться им, Эве-Мари пришлось признать, что они в чем-то правы.

Это легкая работа – проще, чем надзор за ремонтными работами, и она оплачивается. У нее будет пространство и уединение, чтобы строить свою карьеру без помех и беспокойства. И она могла положить конец нездоровой зависимости от Мейсона.

Так почему же только от одной мысли принять это предложение ей так грустно?

Мейсон нахмурился. Он не мог дозвониться Эве-Мари. Звонил дважды: в обед и пару часов спустя, но оба вызова были переадресованы на голосовую почту.

Если бы все не было хорошо, когда он уезжал, он бы подумал, что она его избегает.

– Алло?

Мейсон чувствовал себя как мальчишка. Одно ее слово – и он не может сдержать радости, что слышит ее голос. Ее волшебный, чарующий голос. Как он пристрастился к этому так быстро?

– Алло, – ответил он, и в его голосе прозвучало желание. Она молчала, и его беспокойство увеличилось. – Как прошел твой день?

О, этот глубокий вздох мог означать многое.

– Бригада Джереми завершила укладку плитки на первом этаже.

Мейсон знал, что эта работа была следующей в списке, но не ожидал, что они сделают это так быстро.

– Это здорово.

– Да. Но они так шумели, что мне пришлось уйти, – сказала она с усмешкой. – Я не смогла вынести звук плиткореза. Куда бы я ни пошла, пронзительный писк следовал за мной.

– Ты ездила к ручью, чтобы пофантазировать обо мне?

Его шутка не имела успеха, на который он рассчитывал.

– На самом деле я навещала своих родителей.

– Облом.

– Мейсон, – мягко осадила его Эва-Мари.

Как педагог дошкольного образования может иметь такой сексуальный голос?

– Эй, тебе нужен кто-то, кто тебя развлечет. Я просто пытаюсь помочь.

Ее обидчивый вздох выражал глубину отчаяния, а его игривое настроение не добавляло ему очков. Хорошо, он попробует другую тактику.

– Я действительно хочу поговорить с тобой кое о чем.

– Правда?

– Да. Мы с Кейном можем предложить тебе еще работу.

– О-о-о.

Мейсон с энтузиазмом начал рассказывать:

– Мы решили устроить в поместье большой светский раут. Ведь нам будет что показать, верно? Покажем всем, как преобразился дом, устроим шведский стол в столовой, закатим танцы в гостиной, пригласим всех владельцев местных конюшен…

Мейсон был в ударе. Ему потребовалось время для того, чтобы понять, что Эва-Мари не отвечает.

– О чем ты думаешь? – требовательно спросил он.

– Если твоя задумка воплотится в жизнь – это будет иметь большой резонанс.

– Мы должны быть на виду и налаживать контакты, это хорошо для бизнеса.

– Безусловно, так и есть.

Так почему она не взволнована?

– Мы хотим, чтобы ты организовала все вместе с нами. Я сказал Кейну, что никто, кроме тебя, не знает лучше, что делать и кого приглашать. Ты сделаешь большое дело.