Вчера Лара увидела Баженова впервые. Но, Боже мой, сколько она уже знала о нем! Олег Григорьевич слыл не только обаятельным человеком, но и опасным сердцеедом, неуловимым вечным холостяком. Отправляясь в гости к Иванову, Лара заранее предвкушала это знакомство. Самоуверенная, вечно скучающая, она шла на «Баженова», как заядлый охотник на медведя — старательно подготовившись, с безумным азартом и блеском в глазах.

В этой охоте у нее не было никакой определенной цели. Она не искала ни нового мужа, ни внебрачной связи. Не было у Лары и корыстных интересов. Это был просто спорт. Она хотела только кратковременной победы, триумфа. Видеть его поверженным у своих ног, хвастать подругам, что свела с ума мечту всех московских женщин и отказалась от того, чего так хотят другие… В жизни женщины Лара не видела иного смысла, кроме возможности украсить стену как можно большим количеством качественных мужских скальпов. А скальп Баженова стал бы украшением в ее коллекции…

Вначале все получилось даже лучше, чем она хотела. Дурацкая выходка мужа и ее справедливый гнев стали для Баженова поводом обратить на нее внимание. Ей даже практически не пришлось ничего делать…

Конечно, Лару огорчил его быстрый уход. Она не ожидала, что Олег так быстро струсит и постарается сбежать. Саму ее возможная встреча Куликова и Баженова у них дома совсем не пугала, скорее казалась забавной… Такого не случалось в жизни еще ни у одной из ее подруг…

Баженов был не первым трофеем Лары — но первым, с кем пришлось зайти так далеко, изображая «настоящую» страсть. Лара заранее поняла, что обычные средства здесь не подойдут, потому и пустила в ход «тяжелую артиллерию». Эта победа ее интересовала слишком сильно.

Обычно Лара ограничивалась только поцелуями, разыгрывая сюжет как по нотам: показать свою заинтересованность, намекнуть на возможность взаимности, заставить «заглотить» наживку — а затем аккуратно отойти в сторонку. И все.

Дальше уж сам «трофей» начинал караулить под окнами, совать в почтовый ящик стихи и подбрасывать на порог цветы. Эти знаки внимания развлекали Лару и помогали держать в тонусе мужа, неустанно напоминая о том, как ему повезло с женой.

Впрочем, больше всего Лара дорожила не его мнением, а мнением своего женского круга — матери, подруг, родственниц. Там ее поведение не только одобряли, но и считали достойным подражания. Лара, в восемнадцать лет «заарканившая» перспективного партийного работника Куликова, и без того пользовалась немалым авторитетом, а победа над Баженовым подняла бы ее на недосягаемую высоту.

Лара подошла к шкафу и начала старательно выбирать платье. Это она делать умела. Юная красотка прекрасно знала, что нужно надеть, чтобы понравиться приемной комиссии в институте, и что — для того, чтобы завоевать мужчину. Для поездки на дачу она выбрала простую длинную темную юбку и непритязательную облегающую блузку — впрочем, отлично подчеркивающую ее формы. Завитые волосы заколола на голове шпильками. На первый взгляд ее наряд был скромен и строг, но Лара знала: когда гости встанут из-за стола и разбредутся по дачным дорожкам, прическа сама собой начнет разваливаться, и тогда, пользуясь неформальностью обстановки, шпильки можно будет убрать. Широкие шаги заставят расстегнуться пару-тройку пуговиц, украшающих юбку от подола до пояса, и прикуют внимание к ее стройным ногам почище мини. Лара называла этот образ «растерзанная монашка» и знала, что он придает ей больше привлекательности, чем любой другой. К тому же мнимая благопристойность хорошо защищала от критических замечаний престарелых матрон. В случае чего всегда можно было сделать изумленно-смущенную физиономию и быстро застегнуть пуговички — все равно они скоро расстегнутся!

Лара подхватила сумку и, победно оглядев себя в зеркале, направилась в коридор. День обещал быть интересным.

Гоша и Настя стояли на крыльце гостиницы, вглядываясь в утренний туман. Егор не имел привычки опаздывать, и они вышли на улицу заранее, но утренняя прохлада и еще не отпустивший их сон делали ожидание неприятным.

Почти минута в минуту из-за угла вынырнула машина Егора. Рядом с ним впереди сидела Лена, сзади виднелась высокая фигура отца. Гоша галантно открыл перед Настей дверь, и она села в машину, практически угодив в объятия Александра Николаевича. Гоша последовал за ней.

Все обменялись приветствиями.

— Едем? — Егор явно ждал приказа от академика.

— Едем, — Александр Николаевич посмотрел в глаза устроившейся рядом с ним Насти.

— Ну как выспались?

— Спасибо, плохо… — безобидные слова почему-то прозвучали как дерзость. Все давно привыкли отвечать на подобные вопросы одним словом: «хорошо».

— И почему же плохо? — решил уточнить Александр Николаевич.

— Самочувствие неважное…

Лена невольно оглянулась назад, чтобы бросить осуждающий взгляд в сторону Насти. Никогда в жизни ей не приходило в голову обременять академика проблемами своего самочувствия.

— Да? Что же случилось? — Голос Александра Николаевича звучал чрезвычайно заботливо, по нему никак нельзя было догадаться об истинном отношении академика к словам Насти. Что-что, а нормы этикета отец всегда выдерживал блестяще…

Настя бросила быстрый взгляд на Гошу, и он понял, что она готовится сообщить Александру Николаевичу главную новость. Он слегка кивнул ей, подбадривая. Гоша, правда, никак не ожидал, что Настя сразу возьмет быка за рога. Но это его ничуть не смутило. Ситуация была вполне подходящей, да и к главной теме Настя подвела академика очень удачно. Получалось, что не она ему что-то сообщала, а он у нее выспрашивал, что произошло.

Настя перевела взгляд на академика и улыбнувшись ответила:

— Ничего особенного… Просто в моем положении…

Услышав о «положении», Лена, уже не скрываясь, развернулась всем корпусом назад и уставилась на Настю.

Настя и Александр Николаевич молчали. Он, видимо, ожидал, что она скажет что-то еще, она, напротив, оставляла ему возможность задать вопрос.

Академик сдался первым. Мгновенно сменив задумчивое выражение лица на самую искреннюю улыбку, он радостно произнес — правда, обращаясь не к Насте, а к сыну:

— Гошка, никак, вы меня внуком решили порадовать?

— Скорее внучкой, мы девочку хотим… — поспешила уточнить Настя.

Лена мгновенно обменялась взглядом с Егором, и он прекрасно ее понял. «Какая разница, кого ты хочешь, дурочка, если этот ребенок будет внуком Иванова?» Впрочем, Лена, естественно, не произнесла этого вслух.

Казалось, что Александр Николаевич вообще не заметил, что сказала Настя. По-прежнему продолжая разговаривать только с Гошей, он произнес:

— Ну ты меня, сын, порадовал. У Егора сын и у тебя! Сразу два внука. Как назвать-то, думали?

— Нет еще… — ответил Гоша, и Настя почувствовала себя обиженной — они с Гошей много раз обсуждали, что у них будет дочь и назовут они ее Дашей.