— Вы только представьте! — щебетала Джейн. —Мы поедем на такой коляске, которую везет лошадка! И прямо в Центральный парк…

Когда Лиз и Берни стали прощаться с девочкой, Джейн было намгновение растерялась, но тут Руфь сказала ей что-то такое, от чего девочказабыла и думать о родителях. В то же мгновение поезд тронулся. Берни и Лизвернулись домой, взяли вещи и, тщательно заперев все замки, отправились ловитьтакси, которое довезло бы их до аэропорта. Их медовый месяц начался.

— Готовы ко встрече с Парижем, госпожа Фаин?

— Да, мсье, — счастливо захихикала Лиз, неуспевшая толком увидеть и Нью-Йорка. Впрочем, они решили вернуться в Нью-Йоркна обратном пути, дня на два-три. Так было лучше и для Джейн.

Они летели в Париж на самолете компании «Эйр Франс» и раннимутром следующего дня приземлились в аэропорту Орли. Было только восемь утра поместному времени. Взяв свой багаж и пройдя таможенный контроль, они поехали вгород. В отель «Ритц» они прибыли через два часа. Их вез лимузин,заблаговременно заказанный фирмой «Вольф». Отель буквально потряс Лиз. Она невидела ничего прекраснее холла «Ритца», по которому прохаживались элегантныеженщины и одетые с иголочки мужчины. Носильщики чинно вели за собой пуделей ипекинесов. Магазины Фобур-Сен-Оноре тоже не обманули ее ожиданий. Лиз казалось,что она спит, Берни же вез ее все дальше и дальше: «Фуке», «Максим»,«Турд'Аржан», верхушка Эйфелевой башни и Триумфальная арка, Бато-Муш,Галери-Лафайетт, Лувр, Же-де-Пом и даже Музей Родена. Неделя, проведенная ими вПариже, была самой счастливой неделей ее жизни. После Парижа они отправились вРим и Милан, где Берни, помимо прочего, должен был посетить показы мод. Всеосновные импортные поступления фирмы определялись именно им. Работа эта былачрезвычайно ответственной и серьезной. Лиз не уставала поражаться егоработоспособности. Она всюду следовала за Берни, помогая ему вести записи идаже пару раз надевая по его просьбе немыслимые наряды, которые ему важно былоувидеть на «простых смертных», а не на профессиональных манекенщицах, умеющихподать едва ли не любую вещь. Она говорила Берни о том, удобно платье илинеудобно, и даже пыталась давать ему какие-то советы, как можно улучшить ту илииную вещь. Берни не мог не заметить, что показы разительно повлияли на Лиз. Онастала уделять моде большое внимание, что придало ей подлинный шик. Особенновзыскательной она стала в выборе аксессуаров. У нее был безошибочный вкус, иесли раньше Лиз не могла реализовать свои желания в силу более чем скромногодостатка, то теперь ей было доступно буквально все. Она стала выглядеть простопотрясающе. Лиз чувствовала себя по-настоящему счастливой — она постоянно быларядом с Берни. Любовь и работа — все смешалось. Они могли бродить всю ночьнапропалую по Виа-Венето или швырять монетки в фонтан Треви…

— Чего бы ты хотела, любовь моя? Берни казалось, что скаждым днем он любит ее все сильнее и сильнее.

— Скоро увидишь, — ответила Лиз с улыбкой.

— Да ну? — Ему казалось, что он понимает ее, чтоони хотят одного и того же. — Может быть, ты хочешь стать большой итолстой?

Берни действительно хотел видеть ее именно такой — носящей вутробе его ребенка.

— Если я скажу тебе, чего мне хочется, то это несбудется — понял?

Она погрозила Берни пальцем. Какое-то время Лиздействительно казалось, что она ждет ребенка, но, когда они приехали в Лондон,стало понятно, что это не так. Когда Лиз сказала об этом Берни, она не моглаудержаться от слез.

— Ничего. — Он обнял Лиз и прижал ее ксебе. — Значит, пока не время.

И все же на всем белом свете не было людей счастливее их.Впрочем, Джейн тоже провела эти две недели со всем неплохо. На то, чтобырассказать о том, что она делала, пока их не было в Нью-Йорке, у Джейн ушлоцелых два часа. Бабушка Руфь тоже не теряла времени даром — она скупила едва лине весь магазин «Шварц».

— Для того чтобы отвезти все это домой, придетсязаказывать грузовик…

Берни рассматривал бесчисленных кукол, игрушки, плюшевую собакув натуральную величину, маленькую лошадку, кукольный домик, миниатюрнуюкухонную плиту. Руфь было смутилась, но тут же гордо выставила подбородоквперед:

— Девочке было нечем играть. Кроме твоих старых машиноки тракторов, у меня ничего не было, — сказала мать едва ли не с вызовом.Ей было очень приятно покупать эти игрушки.

Берни улыбнулся и подал матери маленькую шкатулку, купленнуюим у Булгари. Там лежала пара прекрасных серег, сделанных из старинных золотыхмонеток, инкрустированных крошечными камешками. Такие же серьги Берни купил иЛиз — та была от них без ума. Руфь даже охнула от изумления и, немедленно надевновые серьги, обняла Берни и Лиз и понеслась показывать подарок Лу.

В Нью-Йорке им было ничуть не хуже, чем в Европе. Ониобедали в его любимых ресторанах: «Береге басков», «21» и в «Лягушке», пиликоктейли в Дубовой гостиной отеля «Плаза» и в «Недерленд шерри», слушалибесподобного Бобби Шорта в «Карлайле». Она делала покупки в «Бергдорфе»,«Саксе», «Бенделе» и в легендарном «Блумингдейле», оставаясь тем не менеепатриоткой «Вольфа». Берни не разлучался с ней ни на минуту. Посетили они и бар«П.Дж.Кларк». Лиз стояла возле Берни и, время от времени хихикая, наблюдала запосетителями.

— Как все-таки хорошо с тобой… Ты это знаешь? Ты сделалмою жизнь по-настоящему счастливой, Берни. Я даже и не подозревала, что можножить и так. Прежде я думала только об одном — как бы выжить. Все было такиммаленьким и неказистым. Теперь же — все иначе… Это похоже на огромные полотна…на фрески Шагала в Линкольн-центре… — Берни успел сводить ее и туда. —Красное, зеленое, желтое, небесно-голубое… А ведь прежде все было только серым.Серым и белым.

Она посмотрела на него влюбленным взглядом, и он поцеловалее в губы.

— Я люблю тебя, Лиз.

— Я тоже люблю тебя… — прошептала она и тут же икнулатак громко, что человек, стоявший возле них, обернулся. Лиз снова взглянула вглаза Берни.

— Как, говоришь, тебя зовут?

— Джорж. Джорж Мерфи. Я женат, и у меня семеро детей.Живем мы в Бронксе. Может, пойдем со мной в номер?

Мужчина, стоявший у стойки бара, замер. Здесь хваталопублики самого разного рода, но никогда и никому не приходило в голову говоритьсо шлюхами о женах и детях.

— Лучше ко мне. Хорошо?

— Даже отлично.

На Третьей авеню Берни поймал такси, и оно отвезло их прямов Скарсдейл. Бабушки и Джейн еще не было, отец тоже отсутствовал — он всегдасутками пропадал в госпитале. Берни, как никогда, не хотелось уезжать изНью-Йорка, о Калифорнии ему тяжко было даже думать. Однако разговор с Полом такни к чему и не привел.

— Давай, Пол. Я провел там уже год. Или — если бытьточным — четырнадцать месяцев.

— Магазин работает всего десять месяцев, Берни. Скажи,куда теперь тебе спешить? У тебя прекрасная жена, хороший дом… В Сан-Францискохорошо и для Джейн.