— Что знала погибших. Джоржа и Мередит. Они жили в Лингро и она их знала.

— У меня от этой девчонки мурашки по всему телу, — вздохнул Хаас, — от ее историй аж озноб пробирает.

— Тоесть она не мне одной рассказывает подобное? — доктор слегка смутилась, но расстроенной не выглядела.

— Год назад, Лиззи провалилась под лед, — вздохнул Лиам, — с тех пор она сочиняет небылицы про все что видит в городе.

Доктор нахмурилась, глядя на Нордвуда своими огромными, полными небесной голубизны глазами. От сырости ее короткие волосы завились, облаком обрамляя лицо.

— Небылицы?

— Скорее легенды, — отводя от женщины взгляд, просипел Лиам, — Которые никак нельзя проверить. Она рассказывает о тех годах, когда Лингро только строили. Свидетелей, как вы понимаете, нет.

— О беременности женщины я сказала только вам, — напомнила доктор.

Хаас только вертел головой, снова любуясь своими собеседниками. Если бы они не были тк поглощены разговором, то заметили бы лукавую улыбку на лице нага.

— Хотя… — Лиам принялся рыться в бумагах, сваленных на столе.

Шериф просидел в кабинете с самого рассвета, пытаясь унять злость работой. Поднял архив и проверял все подозрительные смерти и исчезновения в городе.

— Джордж и Мэредит? — уточнил мужчина, поднимая одну из папок.

Доктор уже обходила стол, становясь к шерифу вплотную. При ее невысоком росте заглянуть в бумаги, которые мужчина держал в руках, было делом не легким. Но, Лиам положил их на стол, позволяя женщине читать вместе с ним. Имена, даты, адреса, шериф водил пальцем по страницам, выискивая знакомые имена.

— Ух, ветруган какой, — поежился Хаас, — нужно дров подкинуть! Пойду-ка из сарая принесу.

И, пока его не остановили, наг бодро дополз до двери, на ходу подцепив на хвост шляпу.

Завернулся по самые уши в воротник куртки и исчез в дверном проеме. Только когда дверь в участок захлопнулась, Лиам скосил взгляд туда, где у печки лежали ровной горкой поленья. Много поленьев. Хаас явно удрал не за ними.

— Вот! — радостно пискнула Доктор.

Ее искренняя радость рвалась наружу и она даже схватила Лиама за руку, привлекая внимание к бумагам. А шериф только молил богов, чтобы те дали ему сил провести с Бэатрис Роквул наедине хотя бы час и не ляпнуть глупость.

Ночъю мне снился Гай. Кошмары уже давно меня не терзали, но приезд в Лингро с его загадками и ужасами, вскрыл давно зажившие раны. Я вскакивала среди ночи, пытаясь унять колотящееся сердце, и убеждалась, что сплю у себя в постели, а не в особняке лорда Хэйдли. Как в прошлом, меня пугали ночные шорохи и скрипы. Но, сон все равно брал свое и меня опять утягивало куда-то в темноту.

И там, в размытом мире сна мне виделся кто-то другой, кто протягивал мне руку, предлагая опору и защиту. Я не видела лица, только чувствовала тепло этого человека, силу объятий и нежность. Он обнимал меня со спины, целуя в шею. Я не знала ласки в браке, а уж после не подпускала к себе мужчин даже близко.

Но, сейчас я не боялась, даже сама тянулась обнять, прижаться. И лишь обернувшись, наткнулась на взгляд изумрудно зеленых глаз. Знакомых. Только в реальности они всегда глядят на меня чуть настороженно, угрюмо. Сейчас в них сверкали искры смеха. Мне не хотелось его оттолкнуть или сбежать, а просьбы сама собой сорвалась с губ:

— Поцелуй меня…

Истеричный вопль петуха врезался в сознание словно штопор, заставив подпрыгнуть на постели. Созданный самой природой «будильник» с любопытством заглядывал в окно моей спальни, сидя на подоконнике. Птица смешно трясла гребнем и расправляла крылья.

— Бесчувственное, бескультурное, и бестактное создание, — зло заявила я петуху и рухнула на подушки.

Мне никогда не снились такие сны. Больше того, близость с мужчиной вызывала страх и отвращение. Но, Нордвуд не пугал. И этот сон вызвал у меня какие угодно чувства, но только не брезгливость…

За окном была мерзопакостная погода, и мой утренний будильщик зло распушил перья, наблюдая за мной сквозь стекло окна. А вот нечего было шастать по двору с самого утра. Сидел бы в компании кур на насесте и не мок бы сейчас. Я показала птице язык и вышла из спальни.

Миссис Брок еще спала, так что за завтрак взялась я. Честно, беготня у плиты меня расслабляла, помогала собрать мысли в кучу и успокоить нервы. Гая эта привычка стряпать бесила. Он не понимал, как женщина моего положения может желать делать что-то сама, своими руками. В понимании моего бывшего супруга, женщина должна жить и дышать только мужем, обязана ловить каждое его слово, и удовлетворять любое желание. И чем сильнее жена привязана к мужу, тем лучше. Он даже попытался это провернуть в реальности, после чего я смогла доказать что мой супруг садист и деспот.

Дело в том, что разводы в наше время уже не редкость. Для простого люда. Но, люди обеспеченные, имеющие имя и вес в обществе все так же свято блюдут институт брака, как и в седой древности. И развестись со знатным супругом дело пропащее. А скорее невозможное. Для такого мужчины отпустить жену, все равно, что на весь мир прокричать о своей никчемности. И если муж против развода — никто не станет ввязываться в это дело.

Все мои обращения в полицию и снятия побоев заканчивалось дежурной фразой «не злите мужа». И смешно, но первые годы я и вправду старалась быть тихой и незаметной, что еще больше раззадоривало Гая. Потом я перестала молчать, и он окончательно потерял контроль. К моей радости, в доме были такие слуги, кому было на меня не плевать.

А адвокату нечем было крыть, когда в суде показали мое фото, на котором я была прикована цепью к стене. В подвале. Тогда я думала, что это конец моей жизни. Но, именно та цепь стала моим пропуском на свободу. А вот Гая этой самой свободы лишили.

— И что же вам не спится, леди, — вздохнула моя экономка, зевая, заходя на кухню.

Я даже вздрогнула, настолько глубоко ушла в воспоминания. А тем временем тосты зажарились, а омлет поднялся, словно облако, на сковородке. Свист кофейника слился с очередным воплем петуха. Мы с Брок рассмеялись одновременно.

— Варить его уже поздно, — вздохнула женщина, — старый. Но, кто мешает отрубить ему голову просто так?

Последние слова дама выкрикнула погромче, чтобы некоторые пернатые прониклись угрозой. Завтракали мы с аппетитом. Миссис Брок расхваливала мою стряпню, я только щурилась, наслаждаясь крепким и сладким кофе. Я любила вкусную еду, яркую одежду и саму жизнь. Именно те пару недель, проведенные на цепи в темном подвале окончательно изменили меня, научив ценить себя и свои желания. Я и сейчас вспоминала то время, когда ощущала, что силы покидают меня.

— Как наши пациенты? — уточнила я, собирая посуду со стола.

Миссис Брок порывалась мне помочь, но я остановила ее жестом. Было так приятно ощущать свою значимость и самостоятельность, что я почти физически ощущала наслаждение от этого.