Искомый кабель никак не находился. Тогда я попыталась представить себя на месте этих самых додисереевских правителей. Им наверняка нравилось… править.

– Люди, которые приказывают построить вот такое убежище, вряд ли захотят, чтобы радио торчало на виду у всех цивов и каждый встречный делал бы с ним что вздумается. Значит… Вероятнее всего, радио размещено так, чтобы доступ к нему имели исключительно хозяева бункера. И во всем бункере только одно подходящее помещение… – Я развернулась и ткнула пальцем в кухонную дверь. – И это кладовая!

Я прошагала назад, в кладовую, где Джош устроил себе спальню. Дальняя стена – ну разумеется – была вся заставлена ящиками, до самого потолка. И там еще имелась лестница на колесиках, причем в рабочем состоянии. Нешуточная такая лестница, даже с перилами. Я влезла наверх и принялась отодвигать ящики от стены. И вскоре нашла то, что искала.

Как я и думала, кабель торчал из потолка впритык к стене. И торчал он один-одинешенек, без других кабелей.

Мы с Джошем принялись за дело и примерно за час перетаскали ящики с припасами и обзавелись работающей антенной, которая выходила наружу. Джош никак не мог взять в толк, каким образом это действует, но я методом проб и ошибок определила длину провода и обнаружила, что, если присоединить провод к металлическому браслету перскома, связь есть. Еще небольшая перестановка ящиков и матрасов – и готово дело: у Джоша есть очень даже удобное местечко, где он может смотреть эфиры и вообще все, что передают.

– Ты, главное, сам никуда не лезь, – предупредила я. – Звонки только в случае крайней необходимости – это ты и так помнишь, но не загружай ничего в перском и в базы данных не выходи. А то все записывается. И если обнаружится, что кто-то в Отстойнике загружает видролики к себе в перском, это сразу вызовет подозрения. И, возможно, проверку.

– А разве у людей в Отстойнике не бывает перскомов? – удивился Джош. – В конце концов, некоторые из них когда-то были цивами из Пика.

– У них у каждого точно есть идентификационный номер, и система его знает, – объяснила я. – Ты не можешь войти в активный эфир без номера перскома. Вот гляди. – Я зашла в активный эфир Охотников, и система сразу зарегистрировала мой перском. У Джоша вытянулось лицо. – Но ты погоди, я же в основном снаружи, и мне там положено быть. Я могу входить куда хочу и скачивать что хочу, а потом загружать тебе. А в остальное время просто смотри, что передают.

Мы настроились на четыре канала, которые вещали из Пика по Сети на окрестные города и села. Сигнал шел довольно далеко. Понятно, это не сотни каналов, которые смотрят подключенные к Сети цивы в Пике, но лучше, чем ничего. Джош хотя бы не будет настолько отрезан от мира.

– Мне пора, – сказала я. Радар показывал, что гроза ушла от нас на добрых полмили. – Я еще вернусь, но не факт, что с погодой так повезет, и пока что…

Он не дал мне договорить – стиснул меня в объятиях и так поцеловал, что я едва не задохнулась. И это определенно был лучший поцелуй за всю мою жизнь!

– Ты и так для меня столько всего сделала, – произнес Джош, когда мы наконец отлепились друг от друга, потому что дышать уже было никак. – Я навеки в долгу перед тобой. Ты потрясающая, и я тебя не заслуживаю, но обещай мне, что мы сумеем остаться вместе надолго, чтобы… чтобы проверить, можем ли мы быть вместе. В смысле, невзирая на то, что творится вокруг.

Я покачала головой:

– Будущее я предсказывать не берусь. Но обещаю: если мы вдруг не будем вместе, то только из-за того, что творится вокруг.

– По рукам, – кивнул Джош и снова меня поцеловал.

От этого поцелуя я вся затрепетала, внутри у меня потеплело, и я вдруг стала ощущать каждый дюйм своей кожи. И каждый дюйм моей кожи хотел, чтобы Джош к нему прикоснулся.

Очень-очень трудно было оторваться от Джоша, собрать Гончих, призвать мои огоньки и направиться к двери. За моей спиной ухнула тяжелая взрывостойкая дверь, и сердце словно замкнули в темную коробочку. Но еще хуже, что в темную коробочку замкнули Джоша, хоть его коробочка и побольше моей. Ему придется жить там в одиночестве: быть один он привык, а вот жить в изоляции – нет. И это было ужасно. Мне хотелось побежать назад и пообещать Джошу, что я отвезу его к себе домой. Или спрячу его у нас в штабе.

Я пробиралась через полуразрушенное здание, изо всех сил стараясь не оставлять следов. Я вышла и не оглянулась. Где-то на выходе может скрываться камера, которую я не вижу. А мне не надо, чтобы кто-то думал, будто я оставила что-то у себя за спиной в бункере. Я ведь просто воспользовалась одним из убежищ, скоротала там время, а теперь возвращаюсь в дозор.

Прямо на ступенях здания я отворила Путь для Кусача, Дергача и Гвалхмая.

«Обращены ли к нам взоры?» – спросила я Ча, который обладал сверхчутьем на камеры.

Ча качнул головой: «Взоров нет. К чему твой вопрос?»

«Да к тому, что уже позарез нужно кое-что спросить», – ответила я. Воскресила в голове Один Белый Камень, включила псайщит в перскоме и, обмерев одновременно от восторга и от собственного нахальства, выкрикнула:

– Тирсион! Тирсион! Тирсион!

Меня словно обволокло нездешним могуществом, и я строго цыкнула на себя: мол, хватит трусить! Гончие окружили меня. Посреди полуразрушенной улицы с ее трещинами, рытвинами и выбоинами возник Портал. А из Портала нам навстречу шагнул Житель-Князь в лавандовом одеянии, известный мне как Тирсион.

Выглядел он обыкновенно. Как и в прошлый раз, не плыл по воздуху, а шагал по земле.

– Я все гадал, когда же ты наконец сподобишься призвать меня. – В его глазах сияло любопытство и, кажется, даже лукавство. – Я полагал, это случится раньше.

– Может, и случилось бы, не будь ты одним из лютых врагов человечества, – гордо выпалила я. – И будь я уверена, что… – Я хотела сказать «что могу доверять тебе». Но осеклась. Потому что говорить такое было бы нечестно. Он помогал мне и моим товарищам – и уже не раз. Он доказал, что достоин доверия. А я… Похоже, уже не я направляла ход нашей беседы. – …будь я уверена, что ты не устроишь мне ловушку, – закончила я. – Может, ты для того и научил призывать тебя. Чтобы встретиться со мной один на один и убить.

– Я мог бы так поступить. Однако ты заблуждаешься в первом своем утверждении, пастырь. Я не враг тебе – и никогда им не был. Так же как не враг я и людскому роду. – Он склонил голову набок. – В действительности для многих из твоего рода я благодетель. И это мой род спас ваш мир, когда вы почти погубили его и сделали непригодным для жизни.

Я нахмурилась:

– Нет, в такое я ни за что не поверю. Ваши убивали нас с тех самых пор, как объявились здесь.

– О! – Тирсион многозначительно поднял палец. – Это правда. Но мы не убивали никого другого – только вас. Все прочие создания благоденствуют и процветают, чего они были лишены, пока вы прибирали к рукам этот мир. Не в нашей власти было помешать этому, и тогда мы постарались смягчить ущерб. Вам следует благодарить нас. Великий Союз полагает, вы должны по доброй воле идти к нам в уплату за то, что мы сделали для вашего мира. Без нас людской род, а с ним и все живое в твоем мире попросту вымерло бы.