отцом, требуя, чтобы он вызвал верховного мага, обратился к жрицам стихий. Он же отмахивался и стоял на своем.

“Пора принять судьбу! - твердил он. - Венец власти предупреждал меня, говорил, что я не должен поддаваться алчному желанию получить женщину, обещанную другому, отдавшую свое сердце, как бы прекрасна она ни была. Я не послушал. Волей правителя - моей волей - Кларида Ирми расторгла помолвку с графом Стааф и стала моей женой, заняв место первой супруги, прошедшей королевский отбор, но не сумевшей совладать с моей магией, что окутала ее в первую же супружескую ночь. 

Я и с первой супругой не был осторожен, не был сдержан, считая, что рядом должна быть либо сильная женщина, либо никакая… Потому она покинула этот мир спустя неделю после свадьбы, угаснув под натиском моей силы. И я, даже не выдержав траура по ней, присвоил себе Клариду, женившись во второй раз. Она под натиском моей магии даже не пошатнулась. Не удивлюсь, что сил ей придавала ненависть ко мне, к тому, кому не могла отказать, к тому, кто разрушил ее жизнь, забрав у жениха, которого она любила...”

Выслушав это откровение отца, я был немало удивлен. Нет, не тем, насколько жестоко он поступил с моей матерью, а тем, каким опрометчивым, каким эмоциональным был его поступок. Отец всегда был сдержан и в решениях, и в словах, никогда не поддаваясь чувствам. Он правил жесткой холодной дланью, из чувств позволяя себе только гнев, которого все боялись. 

“Венец власти был мной недоволен и дал понять, что горе графа Стааф еще вернется ко мне. Однажды меня настигнет расплата. Тогда он впервые потяжелел, - добавил отец. - Я думал, что расплатился, когда Кларида погибла. Оказалось, нет. За две сломанные судьбы плата две жизни. И одна из них - моя. Я принимаю предначертанное, дабы этот долг не перешел на моих наследников, которым отдавать его придется уже с процентами.”

Мне сложно было понять отца, когда он говорил о венце власти, как о чем-то живом и могущественном. Этот древний артефакт - дар великих магов, ушедших нормундских правителей, обладал некой мощной силой. Переходя к новому правителю, он устанавливал с ним связь, моментально убивая самозванца, посмевшего надеть его на свою голову, прикинувшись наследником, тем самым сохраняя чистоту родовой крови. Новая династия могла взойти на трон, только если все до единого наследники прошлой мертвы или добровольно, без давления и принуждения откажутся от власти. 

Установив же связь, венец якобы давал советы, наставлял и следил за тем, чтобы правитель действовал в интересах своего народа. Если же тот вел себя недостойно, венец тяжелел, становясь непосильной ношей. Этот обод, украшенный рунами, физически проявлял себя, материализуюсь на голове короля раз в год, в день Династии. В другое же время становился зримым только тогда, когда король стоял на пороге смерти… 

Потому так страшно было видеть, как темная полоса металла, покрытая рунами пересекает лоб отца. Такое яркое безмолвное свидетельство, что Лестус Иврийский умирает и моей абсолютной беспомощности.

И что же выходит? Если я выберу графиню Стааф из предложенных невест, каждый раз, глядя на нее, буду вспоминать о том, что девушка причастна к смерти отца? Пусть и невольно. 

Не пытается ли  венец власти уже взыскать те самые проценты, о которых говорил мой родитель, заставить и меня платить за некогда совершенное им? А если так?.. Готов ли я рассчитаться по выставленному счету, отказавшись от Цинтии и взяв в жены другую? 

Да, если она того пожелает, если в ее сердце для меня места нет. Глядя на то, как Стааф сблизилась с графом Давара, могу поклясться, что девушка не останется со мной, если дать ей возможность выбирать между нами двумя. Однако, спросить я обязан, решить за нее - по сути значит поступить так же, как некогда мой отец.

- Граф Давара, - сказал Лестус Иврийский. Его голос вырвал меня из водоворота невеселых размышлений, возвращая в реальные “здесь и сейчас”. - А теперь давайте обсудим ход отбора невест для моего сына. Он должен быть закончен раньше, чем состоится моя кончина. Иначе в стране могут подняться волнения, враги попытаются забрать законное право моего сына, право династии Иврийских на трон. Так уже было, когда я наследовал венец после смерти собственного отца. Я не желаю повторения, потому следует учесть, что мое время на исходе.

Отбор с его правилами… Будь он неладен! Учитывая в каком виде, по воле отца, Цинтии пришлось явиться на представление невест, возможно, сделать выбор в ее пользу будет проблематично, даже если я захочу. Ведь нет гарантий, что Лестус Иврийский в дальнейшем снова не пожелает вмешаться в течение испытаний, вывернув их так, чтобы Стааф предстала не в лучшем свете, добьется давления двора, подталкивая меня тем самым  сделать выбор в пользу другой претендентки.

- По традиции, девушки должны пройти ряд испытаний, посредством которых проявить восемь добродетелей: доброту, честность, милосердие… - начал напоминать нам хранитель мудрости.

- Долго! - прервал его отец. - Я знаю, что отбор должен был продлиться до самого новогодия, но у меня нет столько времени.

- Можно объединить некоторые добродетели, подобрав задания так, чтобы девушки смогли проявить за раз несколько, - предложил Давара, хмурясь. Управимся к осени. В Академию с каникул его высочество вернется уже женатым человеком.

- Еще короче! - потребовал король, а я скрипнул зубами. 

Зачем вообще нужен этот отбор, если проводить его впопыхах? Конечно, неженатый наследник не получит венец власти прямым переходом, потому как принятие венца вызывает всплеск магии, которую должна помочь удержать супругу. Те, кто решались предпринять попытку взойти на трон будучи не связанными узами брака, справиться с магией венца единолично, погибали. Последние две династии сменились именно из-за этого, из-за самонадеянности наследника. Хотя нормундские правители справлялись в одиночку. Но мы не равны по силе древним. Никто из нас.

- Даже не знаю, что еще предложить… - замялся граф, становясь мрачнее грозовой тучи.

- Надо просто найти способ избавить тебя от проклятья! - вставил я. - И не будет необходимости торопи…

- Нет! - рявкнул отец и стукнул кулаком по крышке стола. От его руки тут же расползлись мрачные всполохи магии, выжигая на дереве причудливый узор гнева. - К концу месяца ты женишься, примешь венец власти и проводишь меня в последний путь, заточив в королевской усыпальнице. Точка!!!

Я сжал кулаки, ощущая, как темная магия внутри меня закипает, кровь в жилах густеет,