— А я не ушла бы, предложи он мне что угодно. Мне нравился повелитель и очень скоро он будет моим — протянула Мерфи, в голосе которой было поровну мечтательности и превосходства.

— Что-то мне подсказывает, если станешь с ним заигрывать, он приморозит тебя к полу, чтобы не приставала. Сними корону, твои ужимки тут бесполезны. Сказано же, победит та, что будет угодна местной земле — язвительно заметила Брайд, накручивая на палец рыжий локон.

— Но никто из нас не знает, что это значит — заметила Кэйла, я порылась в памяти и вспомнила, что девушка журналистка — Почему не провести испытание, которое покажет, кто именно угоден этой земле? Сдается мне, сам Оберон плохо представляет, кого именно ищет. Иначе, зачем ему сегодняшняя проверка?

— Думаю, в прошлом короля когда-то предала женщина. Возможно предыдущая королева или мать. Именно поэтому Оберон испытывает претенденток на верность — отозвалась психоаналитик.

— А что думает об этом Эйлин? — вдруг обратилась ко мне Барйд — Межу прочим, девочки, ее единственную сегодня посетила Пророчица. Думаю, наша молчунья может что-то знать про это.

— А я видела, как Оберон обнимал ее сегодня в саду! — воскликнула Лула, обвиняюще ткнув в мою сторону наманикюренным пальчиком.

От расспросов меня спасло появления Пророчицы:

— Девы, заканчивайте обед, с минуты на минуту к вам прибудут портнихи, чтобы снять мерки для бальных платьев.

Все едва успели торопливо доесть десерт, после чего стол был немедленно очищен от посуды пятью низкорослыми суетливыми брауни. После чего в дверь вплыли две седовласые банши. У одной на шее висела измерительная лента, на фоне савана походившая на веревку повешенной. В руках второй я увидела бумагу и перо. Девушки дружно попятились к стене, и как-то вышло, что я одна осталась на месте.

— Ну, хоть кто-то смелый! — неземным, шелестящим голосом, насмешливо произнесла одна из неблагих дев. От ее слов по комнате пошло гулкое эхо, которого раньше тут не было — Меня зовут Авонмора. Повелитель доверил мне шить платья для всех претенденток. Какую длину рукава предпочитает госпожа Эйлин?

— Три четверти — отозвалась непослушным языком и замерла, когда неблагая призрачно-бледными когтистыми пальцами развернула ленту, чтобы измерить длину и огласить цифру своей помощнице, чтобы та ее записала.

Банши быстро обмерила меня, мы обсудили глубину декольте и длину шлейфа, после чего она произнесла:

— Подождите здесь госпожа. Скоро явится Сэл с образцами тканей и вы сможете выбрать ту, что придется вам по душе.

Отошла в сторону и с облегчением уселась в кресло. Девушки тряслись от страха, когда Авонмора измеряла их, и едва отвечали на вопросы по поводу фасонов своих платьев. Некоторые пытались держаться смело, но было видно, что дается им эта бравада очень нелегко. Избраннице Оберона будет трудно. Если король желает объединить дворы, то ей придется каждый день общаться не только с коварными благими, но и с несущими ужас неблагими.

Вздрогнула, когда передо мной из воздуха соткалась черноволосая девушка в белом одеянии, которое словно бы трепал невидимый ветер. В ее руках были прямоугольные образцы тканей, сшитые вместе, словно страницы книги.

— Добрый день, госпожа. Я Сэл. Прошу, выберите ткань, из которой мы с сестрами сошьем вам платье.

Я слегка растерялась, поскольку не знала, что лучше выбрать, но тут вспомнила слова пророчицы и, стараясь скрыть страх за вежливой улыбкой, произнесла:

— Добрый день, Сэл. Будь добра, найди мне среди этого изобилия синий атлас.

— Сию минуту госпожа — бледно улыбнулась банши и поспешила исполнить мою просьбу. Подумалось: она так старается, наверное, нелегко жить с клеймом предвестницы смерти.

Перебрав больше двадцати оттенков, наконец, выбрала ткань, после чего поспешила покинуть сборище потенциальных невест Оберона, чтобы избежать новых расспросов и нападок. К тому же хотелось поскорее вернуться в свою комнату и узнать, как прошло путешествие Дервилы в Срединный мир. Уже в дверях гостиной услышала за спиной пронзительный тройной крик, пробирающий своей тоской до костей. В страхе замерла, но все же собралась с силами, чтобы обернуться. Боялась, что неблагие, предсказали мою смерть, но нет: когтистые пальцы всех трех банши указывали на Брайд, что враз растеряла всю свою бойкойсть, а миг спустя и вовсе рухнула в обморок на руки другим претенденткам.

Банши увидели в будущем смерть девушки и не могли не заплакать о ее судьбе. Пронзительные горестные крики, похожие то ли на плач ребенка, то ли на волчий вой, звучали, пока не явилась Пророчица и магией не переправила девушку в покои.

Девушки принялись шептаться о том, что может стать причиной грядущей смерти, которая была предсказана Брайд. Я же, сбежала в свою комнату, прочь от сплетен и гнетущей атмосферы.

Я рассчитывала застать зеркальницу на месте, но Дервила еще не вернулась. Чтобы занять себя хоть чем-то, принялась рисовать. Хотелось изобразить Морну, какой я ее видела на фото в ее доме. Но вовремя вспомнила предупреждение Мидира не раскрывать, чья я дочь, принялась рисовать свою приемную мать.

К своему стыду, только теперь осознала, что слишком увлеклась прошлым и поисками своих корней. С момента, как познакомилась с дедом и нашла дневник Морны, совсем не вспоминала о той, что вырастила меня. Даже не позвонила маме ни разу, после той ссоры, впрочем, как и она мне.

Бедная мама! Как она воспримет мое исчезновение? Всю жизнь не иметь возможности родить своего ребенка, растить чужую дочь, любить, как родную… и неожиданно потерять! Надеюсь, дедушка придумает для нее подходящую отговорку.

Но только поверит ли Кэтлин? Легко представить себя на ее месте: на телефонные звонки дочь не отвечает, куда она направилась неизвестно. Что если мама заявит в полицию? Как бы деда не обвинили в моем исчезновении.

И тут я отложила карандаш: Кэтлин тоже мое слабое место. Если Гвидион узнает о ней, может приказать Мэрасайл отправить маме послание с заклинанием любопытства. Та приедет в Ирландию и сама того не ведая, станет заложницей мерзкого сидхе.

Огляделась вокруг, камина в комнате не было. Надо уничтожить рисунок. Порвать? Но я не уверена, что кто-нибудь магией не восстановит изображение даже из мельчайших обрывков. Тогда остается одно…

Я изменила черты лица до неузнаваемости, собрала один образ из нескольких. Нос и губы преподавательницы из Парижского колледжа искусств, где недавно училась. Разрез глаз и брови благой сидхе, что желала заполучить в служанки кого-нибудь из полукровок. Линию скул и прическу одной из девушек, что попали сюда вместе со мной.

За окном в кронах парковых деревьев утонуло солнце. День близился к закату. В тени, под пышной сенью зеленых листьев начала сгущаться тьма. На стенах загорелись странные светильники, напоминающие живые сгустки света, заключенные в хрустальные шары.