Назад в санаторий я просто летела. Как здорово вышло, всегоза два дня я все узнала. Завтра со спокойной совестью поеду домой, а сегодняпроведу вечер в приятном безделье: почитаю книжечку, поплаваю в бассейне.Никуда господин Косопузов от меня теперь не убежит. День пролетел незаметно.Сначала погуляла в лесу, потом с удовольствием попила кофейку в буфете,понаслаждалась обожаемым Ниро Вульфом, поужинала и даже поплясала на дискотеке.Часов около одиннадцати, проходя через холл, зацепилась взглядом за голубойэкран. Я не слишком люблю телевидение. Раньше смотрела новости, но теперьинформационные выпуски все больше и больше напоминают фильмы ужасов. Отюмористических шоу мне не смешно, а развлекательные программы вызываютраздражение. Вот и сейчас по экрану со свистом носилась белая машина,корреспондент замогильным голосом рассказывал о количестве сбитых сегодня надороге граждан. «Дорожный патруль», если не ошибаюсь…

Я решила не терять около ящика времени, как внезапно передглазами появилась очень знакомая фотография.

– Ушла из дома и не вернулась, – сообщил мужскойголос.

Я, оторопев, глядела на собственную физиономию.

– Вчера в районе аэропорта Шереметьево пропала ДарьяИвановна Васильева. Приметы – на вид лет сорок, волосы светло-русые, глазаголубые, рост метр шестьдесят восемь, вес сорок восемь килограммов. Васильеванаходилась за рулем «Вольво», номерной знак 625 КЕ. Знающих что-либо оместонахождении данного лица просим сообщить по телефону.

Высветились цифры нашего номера в Ложкине, мобильныеАркадия, Ольги и Мани. Затем рабочий телефон Александра Михайловича.

– Гарантируется вознаграждение, – закончил голос.Экран померк.

Я застыла с разинутым ртом. Потом стали возникатьразнообразные чувства. Вначале искреннее возмущение. «На вид сорок лет»! Да мнебольше тридцати пяти никто не дает! Потом появился ужас. Бог мой, они, конечноже, позвонили Наташке в Париж и узнали, что мать не приезжала. Следуетпризнать: идея соврать про поездку во Францию оказалась на редкость глупой. Икак смешно составлен текст – «местонахождение данного лица». Пропало-то нетолько лицо, а все тело.

Как бы то ни было, следовало позвонить домой. Но, уезжаярано утром в санаторий, я спросонок забыла положить в сумку мобильник. Пришлосьидти к дежурной.

– Ни за что, – категорично замотала головойженщина, – в Москву звонят через восьмерку, потом счет придет.

Я вытащила сто рублей.

– Возьмите за разговор.

– Ладно, – сменила гнев на милостьдежурная, – только по-быстрому и чтобы никто не видел.

Я схватила трубку и набрала номер Зайки.

– Алло, – донеслось сквозь шипение и треск:аппарат в санатории времен Куликовской битвы.

– Сейчас смотрела телевизор…

– Если знаете, где Даша, немедленно приезжайте! –закричала не узнавшая меня Ольга. – Пишите адрес. Заплачу любые деньги.

– А вдруг я попрошу пятикомнатную дачу?

– Куплю вам двухэтажный дом, – заверила Ольга. Да,приятно, когда тебя так любят.

– Ты что, меня не узнала, Зайка? – огорошила яневестку.

– А-а-а! – завопила Ольга, и трубку перехватилКеша.

– Мать, – злобно прошипел он, – ты что себепозволяешь?

– Только не надо ругаться.

– Ругаться?! – завизжал сынок какненормальный. – Ну погоди, явишься домой, убью.

Нет, вы посмотрите на них! Только что собирались за любыесведения обо мне купить незнакомому человеку двухэтажный дом, а стоило мнепозвонить, как сразу недовольны.

– Ты где? – орал Кеша.

– В санатории «Медовая поляна».

– Какого черта?

– Отдохнуть решила.

В трубке воцарилось молчание. Потом Зайкин голос ледянымтоном произнес:

– Как ты могла?! У меня инфаркт, у Кеши инсульт, у Маниистерический припадок, у Александра Михайловича…

Понос, надо полагать.

– Язва открылась, – докончила Ольга, –немедленно возвращайся!

– Но уже одиннадцать вечера, – начала я вялосопротивляться, – темно, страшно, на дороге разбойники и насильники.

– На тебя никто не польстится! – Ольга швырнулатрубку.

Домой добралась только к часу. Несмотря на поздноту, первыйэтаж сиял огнями. Я загнала «Вольво» в гараж и тихонько вползла в холл.Домашние с каменными лицами сидели на диване. Выглядели как актеры,загримированные для фильма «Трагическая смерть матери». Аркадий в мятойрубашке. Маня и Зайка с красными от слез глазами и растрепанными головами.Довершал пейзаж Александр Михайлович, почему-то в разных ботинках: левый –черный, правый – коричневый.

– Не спите? – попыталась завести я разговор.

– Ты тоже не уснешь, пока не объяснишься, –свирепо заявил сын.

– Небось опять частным сыском занимается, Мегрэ в юбке,дилетантка хренова, – заявил полковник.

Я возмутилась:

– В конце концов, я имею право на личную жизнь?

– Что ты имеешь в виду? – изумилась Зайка.

– Да, – поддержала ее Маня. – Какая ещеличная жизнь?

– Обычная личная! – пожала я плечами. –Поехала в «Медовую поляну» вместе с ухажером, хотела познакомиться с ним, таксказать, поближе. Конечно, зря я соврала вам про поездку в Париж, но решиласразу не посвящать…

– Ну и как зовут Ромео? – заинтересовалсяАлександр Михайлович.

– Аристарх Аполлонович Косопузов, – ляпнул языкпомимо моей воли.

Полковник и Маня захохотали в голос. Кешка посинел отзлости, а Зайка сердито произнесла:

– С меня хватит! Вы же видите, Дарья над нами простопотешается.

Утром я предпочла не высовываться из спальни до двенадцатидня. Похоже, домашние объявили мне бойкот. Никто не стучался в дверь, не оралистошным голосом «мама», не требовал внимания, любви и ласки.

Наконец в начале первого я робко спустилась в столовую ипопыталась подольститься к Зайке.

– Ой, какая вкусная каша! – лицемерно похвалила я.

– Обычный растворимый пакетик, – с каменным видомзаметила Ольга.